В объятиях снежной леди - Мейси Ейтс Страница 30

Посмотрев на часы на стене, он обнаружил, что было без двух минут четыре, взял пульт дистанционного управления, включил телевизор и начал искать развлекательный канал, который никогда раньше не смотрел.

После рекламного ролика внизу экрана появилась бегущая строка, анонсирующая о том, что Виктория Колдер появится в студии популярной передачи и расскажет о причинах разрыва своей помолвки с Дмитрием Маркиным.

Дмитрия прошиб холодный пот. Почему она хочет, чтобы он посмотрел эту передачу? Чтобы причинить ему боль?

Но в таком случае она должна быть уверена в том, что способна причинить ему боль.

Он сделал все возможное для того, чтобы она не узнала, что способна на это. Ведь если бы она поняла, что он тоже ее любит, это не привело бы ни к чему хорошему. Он до сих пор не может принять то, что она его любит. Если бы он позволил себе быть с ней, он не смог бы продолжать себя наказывать.

На экране появилось изображение маленькой студии. Виктория сидела напротив изящной темноволосой ведущей. Виктория была напряжена, но Дмитрий сомневался, что кто-то, кроме него, это заметил. Он знал, что чем спокойнее она кажется, тем сильнее нервничает.

Ведущая произнесла несколько вступительных фраз, после чего обратилась к Виктории:

«– Итак, мисс Колдер, вы сказали, что хотите объявить о разрыве своих отношений с чемпионом по смешанным единоборствам Дмитрием Маркиным.

– Совершенно верно. Я сожалею о разрыве наших отношений. Дмитрий замечательный человек, и я с радостью провела бы с ним остаток своей жизни. Но отношения между мужчиной и женщиной – вещь сложная. Иногда ты чего-то очень хочешь, но не можешь решать за двоих.

– Вы имеете в виду, что хотите этих отношений, а он нет?

– Это не имеет значения. Важно то, что я не смогу появиться вместе с Дмитрием на благотворительном мероприятии, которое он организует. Поймите меня, мне сейчас нелегко. Однако мне бы хотелось, чтобы общественность знала, что я по-прежнему поддерживаю его проект. Его работа очень важна. Я искренне полагаю, что программа по оснащению спортзалов принесет большую пользу подросткам из неблагополучных семей. Я не знаю человека, который руководил бы этой программой лучше, нежели Дмитрий. Мы с ним не поженимся, но я все равно буду всегда его уважать и любить. Он самый сильный из всех, кого я знаю. И самый лучший. Я пришла сюда для того, чтобы сообщить вам о нашем разрыве, но мне также хотелось бы, чтобы как можно больше людей узнали о фонде Кольвина Дейвиса».

Следующие несколько минут она подробно рассказывала о проекте и объясняла, как те, кого он заинтересует, смогут связаться с Дмитрием.

Дмитрий едва слышал, что она говорила. Его лишь интересовало, притворяется она или говорит искренне. Ему было все равно, как она относится к его проекту. Его волновало, была ли она искренна, когда говорила, что считает его хорошим человеком и любит его.

Из больших окон студии открывался вид города. Дмитрий без труда узнал это место.

Подняв с пола черную футболку, он быстро натянул ее. Ему следовало принять душ, но у него не было на это времени.

Он должен немедленно встретиться с Викторией.

Внезапно он понял, что не должен больше себя наказывать. Что он заслуживает большего. Он так устал жить в темноте.

У него есть выбор, и он готов выйти на свет.

После интервью Виктория чувствовала себя изможденной. Было нелегко сохранять внешнее спокойствие, когда на самом деле ей хотелось забиться в уголок и выплакаться.

Глубоко вдохнув, она вышла на улицу и надела солнечные очки, которые дадут ей возможность немного поплакать по дороге домой. Ей недалеко идти, поэтому она пройдется пешком, вместо того чтобы вызывать такси.

Глядя на трещины в асфальте, она представляла себе, что точно так же выглядят шрамы в ее душе.

Идущие перед ней люди внезапно остановились, словно что-то помешало их продвижению вперед. Подняв глаза, она увидела высокого мужчину в черном пальто, темных брюках и… кроссовках. Пешеходы обходили его, не обращая на него никакого внимания, а он просто стоял на месте и смотрел на нее.

– Дмитрий? – произнесла Виктория. Наверное, это было глупо, но она не смогла больше ничего придумать.

– Ты велела мне включить телевизор. По виду из окна студии я понял, что съемки проходят здесь.

– Правильно понял. – Это тоже прозвучало глупо.

– То, что ты сказала, правда?

– Конечно, правда. Что бы ни произошло между нами, я считаю твой проект достойным. То, что ты делаешь, очень благородно.

Он тяжело вздохнул:

– Я не об этом.

Ее сердце забилось так часто, что она испугалась, что оно может выскочить из груди.

– Тогда о чем?

– Ты была искренна, когда говорила, что всегда будешь меня любить?

У Виктории закружилась голова. Она не собиралась этого говорить, но во время интервью слова сами лились рекой.

– Мы мешаем другим пешеходам, – заметила она.

Дмитрий сократил расстояние между ними, схватил ее за плечи и притянул к себе:

– Мне все равно. Они могут нас обойти. Итак, ты сказала правду?

– Какое это имеет значение?

– Это единственное, что имеет значение, – хрипло произнес он.

– Да, Дмитрий, это правда. Я люблю тебя. Я любила тебя, когда говорила все те ужасные вещи в номере отеля. Я любила тебя, когда плакала на диване в своей лондонской квартире. Я любила тебя, когда передавала конверт с кольцом курьеру. И я люблю тебя сейчас, когда ты зачем-то устроил мне допрос посреди тротуара.

– Слава богу.

Положив руку ей за затылок, он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.

Виктория резко отстранилась. В ее душе боролись гнев, надежда и желание.

– Ты сказал, что не любишь меня, – произнесла она, тяжело дыша.

– Я солгал. Я знал, что люблю тебя, когда тебя прогонял. Думаю, что я полюбил тебя на приеме в Новом Орлеане. В ту ночь в Нью-Йорке, когда ты связала мне руки и сделала меня своим, я больше всего на свете хотел быть с тобой до конца своих дней. Но я сказал себе, что это невозможно. Что однажды это закончится. Моя собственная мать прогнала меня, и я не питал иллюзий на твой счет. Сегодня я понял кое-что важное. Я понял, что наказываю себя с того самого дня, когда я убил своего отца. С тех пор я все делал с оглядкой на прошлое. Думал, что у меня нет выбора. Но оказалось, что он у меня есть. Я выбрал любовь к тебе, и это означает, что мне больше не нужно себя наказывать и защищаться.

– Тебе не нужно защищаться от меня.

– Но я защищался, любимая, потому что знал, что ты имеешь слишком большую власть надо мной. Власть, которая способна меня разрушить. Я знал, что моя мать хотела бы, чтобы в тот злополучный день погиб я, а не мой отец, и наказывал себя за это. Все эти годы я не жил, а существовал. В тот день я словно потерял свою истинную сущность. Ее заменили ненависть к себе и чувство вины. Я не мог допустить, чтобы меня снова отвергли.