Тревоги Тиффани Тротт - Изабель Вульф Страница 30

– Да, – согласилась я. – Почему бы нам не повзрослеть и не выйти замуж, как… как Бьянка из «Истэндеров»? [42]

– Да, – сказала Кейт, – как Бьянка. Тогда бы и мы вели приличные взрослые разговоры о домашнем хозяйстве, общем семейном бюджете и походе с мужем в «Теско». [43]

– Да ерунда все это, – возразила я. – Она же просто пускает пыль в глаза. Лишь потому, что ей удалось выскочить замуж. Это же телевидение, и ничего больше.

– Да, – сказала Кейт с нехарактерной для нее свирепостью, – она пускает пыль в глаза, потому что получила бриллиант, фату и свадьбу.

– И диадему.

– Да.

– И объявление в «Радио таймс». Молчание навалилось на нас как камень. Кейт размышляла. Это было понятно по маленькой складочке, появившейся у нее между бровей. Я вытащила «Мейл» и стала просматривать страничку сплетен, которую ведет Найджел Демпстер. Какие глупые заголовки, подумала я. Почему людям хочется читать такую дрянь… Ух! А это интересно: «Говорят, в семье нового лейбористского лидера Лоуренса Брайта, 45 лет, разразился скандал, после того как его жена столкнулась с ним в отделе женского белья универмага „Харви Николз", где он был со знойной тридцатилетней брюнеткой». Так-так, подумала я про себя. Еще один член парламента с подмоченной репутацией. Неужели они никогда ничему не научатся?

– Думаешь, мы когда-нибудь выйдем замуж? – спросила Кейт.

– Что? Ох, не знаю.

– Скажи мне, Тиффани, что ты ищешь в мужчине?

На это легко ответить.

– Общие взгляды, доброе сердце, сносную наружность… и великолепную подачу.

– И верность, – добавила она.

– О да, – согласилась я, взглянув на фото Лоуренса Брайта в «Мейл», – и верность. – И снова подумала о Довольно Успешном. – Никогда не буду встречаться с человеком, способным на измену, – сказала я.

И пока мы сидели там, размышляя за чашкой кофе о своей женской судьбе, я перемотала мысленное видео назад, к Филу Эндереру. И вспомнила, как мучительно было с ним встречаться. И как неприятно. Потому что мужчин с плохим послужным списком, кажется, знают все кому ни лень. Взять хотя бы Билла Клинтона.

– Как ты справляешься с ним? – спрашивали меня знакомые, ухмыляясь и изображая нарочитый ужас, когда мы появлялись на вечеринках вместе с Филлипом. Я со смехом пожимала плечами и быстро меняла тему разговора, но внутри… внутри клокотала ярость. Ну а вы как справляетесь, будучи женаты на такой уродине? Хотелось бы мне знать. А вы как справляетесь с мужем, который, по общему мнению, зануда из зануд? А вы как справляетесь с вашей женой-алкоголичкой? Вот именно, как вы с этим справляетесь? Конечно, ни о чем таком я не спрашивала. Я молча страдала.

Но мне было стыдно за Фила Эндерера, потому что я знала, что они правы.

– Да, верность – это очень важно, – убежденно сказала Кейт. – Очень, очень важно.

Интересно, что она хочет этим сказать и почему так подчеркивает. Но мне не хотелось спрашивать – я много чего о ней не знала. Думаю, она рассказала бы, если бы хотела.

– Знаешь, – сказала она весело, явно стараясь переменить тему разговора, – думаю, стоит попробовать встречаться с парнями помоложе, потому что если им, скажем, тридцать с небольшим, то менее вероятно, что у них есть горький опыт мучительных разводов и они еще не достигли той стадии, когда начинают бояться женитьбы.

– Верно, – произнесла я задумчиво. – Моложе на несколько лет – это было бы прекрасно. Но как мы с ними познакомимся?

И в самом деле – как? Мы в задумчивости жевали французские булки.

– Знаю, – сказала она. – Давай сходим на рейв.

– Да, – согласилась я. – Отличная идея. Давай.

Придя домой, я позвонила в «Министерство звука» – суперпопулярное место, как я слышала, – и разузнала подробнее о вечере в пятницу. Вам придется постоять в очереди, и вы должны одеться соответственно, сказала мне сотрудница.

– Да, да, – перебила я ее. – Я знаю, что надеть.

– Нужно повесить на шею свистки, – сказала я Кейт по телефону немного позже. – Заканчивается все в шесть утра. Одежда – неформальная.

– Похоже, будет жарко, – заметила она.

А между тем еще несколько ответов пришло на мое объявление. В самом последнем, с двумя фото в придачу – одно в фас, другое в профиль, – я прочитала следующее:

«Дорогая леди,

я не мог не заметить Ваше привлекательное объявление, помещенное две недели назад. Должен извиниться, что замешкался с ответом, но в настоящее время я задержан по воле Ее величества за ввоз нелегального имущества, и поскольку заключенному разрешается отослать только одно письмо в неделю, это моя первая эпистолярная возможность ответить Вам. Как бы там ни было, я надеюсь освободиться досрочно, и мне хотелось бы знать, не захотите ли Вы со мной встретиться?»

Да вы что, сказала я про себя. Интересно, что подумали бы обо мне в теннисном клубе, появись я там с бывшим заключенным? Тем более что внешне он мне не понравился. И еще был один художник, назвавшийся Эриком. А вот его письмо произвело на меня впечатление, и выглядел он прекрасно – высокий, с зелеными глазами и светлыми волосами. Несколько подробностей из его письма – «Брайтонская художественная школа», «классические автомобили», «теннис дважды в неделю» – я, конечно, не могла не принять во внимание. Так что я написала ему мой стандартный ответ:

«Дорогой Эрик,

спасибо за Ваше письмо в ответ на мое объявление. Я получила изрядное количество судьбоносных ответов, но Ваш был почти нормальный.

Примите мои поздравления! Если Вы захотите встретиться, пожалуйста, позвоните по телефону, указанному выше.

С искренним уважением,

Тиффани Тротт (мисс)».

Затем я вложила в конверт довольно приличное фото, на котором я с Алексом в Глайндборне, куда мы ездили в прошлом году (с наклейкой на лице Алекса, разумеется), и бросила его в почтовый ящик.

Когда наступила пятница, мы с Кейт встретились в десять вечера в очереди перед клубом. Мы дули в свистки и прыгали взад-вперед, чтобы согреться. На нас бросали довольно странные взгляды, которые я объясняла совершенно неприкрытой завистью – к моим модным кроссовкам «Nike» за сто пятьдесят фунтов, на черной резиновой подошве, с фигурной стелькой, с мягким, как подушка, задником и светящейся в темноте отделкой! Наконец мы очутились в начале очереди.

– Вы не можете пройти в таком виде, – сказала свирепая на вид вышибала. – Это элитарный ночной клуб, не для рейва. Никаких свистков, никаких кроссовок. Фешенебельный клуб – только для подобающе одетой публики.