Вокруг света за 80... свиданий - Дженнифер Кокс Страница 30

— Э… ну да… — пробормотал он. — Я… то есть… э… это, должно быть, ваша…

Он схватил серьгу и снова согнулся, производя руками какие-то действия. Я с ужасом поняла, что он хочет вдеть ее в ухо!

— Нет! — инстинктивно завопила я, отпрыгивая и прикрывая рукой ноющее ухо. — Я хотела… пожалуйста, не волнуйтесь. Я сама вдену. Потом. Ничего страшного.

Я выхватила у него сережку и поспешила запрятать в сумочку.

Никакими словами не описать ненависть, которая поднялась во мне. Да-да. Настоящая, неподдельная ненависть. Вины бедняги Макса тут не было, и следовало постараться, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Нельзя винить кого-то в том, что он не в вашем вкусе. Плохо, что я поддалась на уговоры Клер: она, как все замужние женщины, обожает сводить одиноких людей и устраивать браки. Совсем как те, кто в автобусах засовывает за воротники незнакомых людей вылезшие лейблы — стремление к аккуратности перевешивает чувство такта.

Но это явно не срабатывало. В ту минуту мне вообще казалось, что идея, на которой основана моя «Одиссея», неверна и неподходящих мужчин в этом мире куда больше, чем подходящих. Может, я действительно зря трачу время? Не лучше ли вернуться в Лондон и попытаться там найти свою судьбу или смириться с одинокой жизнью? И имеет ли моя миссия хотя бы малейший шанс на успех?

Пятилетней девчонкой я по ошибке взяла в школьной раздевалке чужой джемпер. Учительница заметила это и попросила меня отдать его. Но я упорно настаивала, что он мой, и прежде чем джемпер попытались отобрать, стала его натягивать. Однако оказалось, что он принадлежал девочке, вполовину меньше меня ростом, и моя голова застряла в воротнике. Пристыженная тем, что меня разоблачили, обозленная собственным неудачным враньем и взволнованная невозможностью освободить голову, я, словно крохотный вертящийся дервиш, топала ногами, вопила во все горло — словом, еще немного, и вошла бы в любой учебник по школьному воспитанию как пример трудного ребенка.

И сейчас такая же бессильная ярость поднималась во мне опасной волной. Я словно Родственные Души примеряла и застревала в них. А сейчас едва не лишилась уха! Ситуация начинала серьезно действовать мне на нервы!

Но пока в моей голове бушевал настоящий ураган, внешне все было спокойно. Я по-прежнему стояла, прижав ладонь к уху, и полосовала Макса убийственным взглядом. Он перестал шмыгать носом и онемел от волнения и стыда. Господи, я веду себя как настоящая стерва!

— Макс, мне очень жаль, что я была так груба, — промямлила я. — Мне просто немного не по себе.

Сердце у меня сжалось при виде его робкой улыбки. Совсем как маленький ребенок, чье мороженое упало в песок, и он храбро старается не заплакать.

Макс осторожно шмыгнул, словно пробовал почву… раз… другой…

— Э… пожалуйста, не… то есть… э-э… я надеюсь, вам нравится скульптура, Дженнифер? — спросил он, постепенно обретая уверенность и энтузиазм. — Я собираюсь показать вам свою любимую. Это в Музее Родена. Уверен, вы знаете… — Его лицо осветилось счастьем. — Это «Поцелуй».

Я была готова убить его.

Но оказалось, все не так плохо. Впечатляющее здание восемнадцатого века, дом Родена, теперь превращено в музей, и я с удовольствием слушала рассказ Макса о скульпторе, пока мы обходили залы и великолепные ландшафтные сады, где купили столь же великолепное мороженое.

Роден, по словам Макса, был чрезвычайно сложным человеком, и его муза и возлюбленная Камилла Клодель в результате провела последние тридцать лет своей жизни в сумасшедшем доме. Вокруг «Поцелуя» толпилось так много туристов, что подступиться было невозможно и нам с Максом пришлось рассматривать глиняную «рабочую модель» скульптуры. Хотя любовники застыли в страстных объятиях, оказалось, что расстояние между их губами не меньше дюйма. Самый знаменитый в мире поцелуй оказался вовсе не поцелуем. Может, Оливье не одинок в своем стремлении довести девушку до крайности? Неудивительно, что несчастная Камилла, в конце концов, спятила.

Свидание № 14 (на коньках): Ник. Париж, Франция

Когда мы распрощались с Максом у метро, совсем некстати пошел дождь! Мне требовалась хорошая погода для следующей встречи на коньках.

Каждый вечер по пятницам примерно двадцать восемь тысяч человек принимают участие в «Роллер Париж» — три часа со свистом рассекают воздух на перекрытых для этой цели улицах, общей протяженностью двадцать пять километров. Пару лет назад я делала об этом передачу и еще тогда по достоинству оценила невероятную атмосферу праздника — пенсионеры, ожесточенно дующие в свистки, малыши, шныряющие между ног родителей… мне ужасно хотелось самой поучаствовать. Я также решила, что из этого выйдет идеальное свидание.

Шесть недель я потратила, ковыляя вокруг развлекательного Центра в западном Лондоне, где члены «Ситискейт», которые организовали в Лондоне нечто подобное парижскому мероприятию, показывали мне не столько приемы, сколько механизм действия роликовых коньков.

В моей группе подобрались чудесные, хотя совершенно не умеющие кататься люди. Но мы честно помогали друг Другу пройти через позорные мучительные этапы ученичества. Человек двенадцать поклялись достичь такого мастерства, чтобы набраться храбрости у вместе появиться на «Роллер Париж». Ник, один из этой группы, застенчиво спросил, нельзя ли назначить мне свидание, хотя до сих пор наши беседы не выходили за рамки «Ой, как же больно» или «Смооотри, куда еееедешь!», когда кто-то в очередной раз врезался в стену или сбивал ничего не подозревавшего соседа.

Сегодня была именно такая ночь. Под проливным дождем я вернулась в отель. Следовало проверить электронную почту и захватить конькобежное снаряжение (любезно доставленное Джилли и Стиви, которые также пообещали привезти его в Лондон). Побросав сумки на кровать, я заметила мигающий огонек голосовой почты. Оказалось, это сообщение от Ника:

«Эй, Дженнифер, надеюсь, у тебя все хорошо? Чертов дождь, до чего же он некстати! Я только что говорил с Марианной, и она сказала, возможно, сегодня все отменят. Мы все равно встречаемся на площади Бастилии. Увидимся там, и советую надеть коньки, иначе опоздаешь».

Конечно, если сегодняшнее катание отменят, будет ужасно обидно. Но ничего удивительного — в такой дождь! Возможно, это даже к лучшему — мое умение кататься было триумфом энтузиазма над способностями. Лихие гонки по мокрым, вымощенным булыжником, неровным улицам наверняка закончатся тем, что остаток путешествия придется продолжать на костылях.

Я застряла за компьютером, пытаясь договориться о футбольном свидании в Барселоне и написать очередное умоляющее послание «охотникам за кандидатами» с просьбой помочь спланировать мне американский этап путешествия, который уже сейчас казался настоящим кошмаром.

Когда я, в старых джинсах, прижимая к себе сумку с коньками, шлемом и наколенниками, появилась на площади Бастилии, там почти никого не было, если не считать десятка энтузиастов. Очевидно, вездесущая паутина распространила весть о том, что на сегодня мероприятие отменено.