Изменяю по средам - Алена Левински Страница 30

Я вскочила и выбежала из вагона под гнусавое «Осторожно, двери закрываются». В страшных снах мне теперь будет сниться ее беззубый оскал, и как же после этого работать?

Несмотря на незапланированную встречу с читательницей, я пришла на работу как положено хорошей девочке, к половине десятого. Марина была уже на месте – мрачна и сосредоточенна.

– Маша, тема следующего психологического комментария «Что делать, если подозреваешь мужа в измене».

– А что делать? – спросила я вовсе не из праздного интереса, расстегивая куртку.

– Подумайте, Маша, подумайте. Представьте себе нашу читательницу и подумайте, что бы она сделала, если бы заподозрила мужа в измене.

– Она бы его укусила, – заметила я угрюмо.

– Это слишком, наша читательница – интеллигентная малообеспеченная женщина.

– Вы в этом уверены?

– Конечно. Были проведены маркетинговые исследования, круглые столы и фокус-группы. Образ потенциальной читательницы очень четко очерчен.

– Нет, Марина, – тихо проговорила я, склонившись к выпускающей, – она не интеллигентная. Она сумасшедшая бомжиха… Я ее видела сегодня в метро.

– Маша, не надо ездить в метро, учитесь водить машину, и тогда ваш мир станет более обустроенным, – уверенно сказала Марина и ушла на кухню варить себе утренний кофе.

Я переложила свежую слойку с лимоном из маленького полиэтиленового пакета на салфетку и спрятала в нижний ящик тумбы – постоянное убежище слоек. Включила компьютер, проверила в потайном кармане презерватив – вещественное доказательство было на месте. Последний вопрос, который оставалось решить до начала интенсивного рабочего дня: какой кофе брать в автомате – капуччино или черный. Я не такой тонкий ценитель кофе, как Марина, каждое утро готовившая себе бодрящий напиток в специальной турке с диковинным узором на пузе и железной соломинкой вроде мундштука, однако утренняя порция кофеина мне необходима.

Появились Надька и Лидочка, помахали руками в знак приветствия. Первая сегодня в чешуйчатой, как русалочий хвост, майке и белой юбке на бедрах. Несмотря на то, что еще довольно прохладно, с голым пупком, в котором задиристо поблескивает металлическое колечко. Лидочка вся в черном. Слухи о ее скором разводе подтверждаются.

Не успела я завершить внутренний диалог с собой о том, какой кофе стоит приобрести в автомате, как в дверях показалась Марина со своей пузатой туркой, сама бледная, губы синие, и сказала еле слышно:

– Возьмите ценные вещи. Спокойно, без паники уходим из здания.

Пока мы переспрашивали, зевали и чесали репы, влетела Сусанна Ивановна и грозно выкрикнула волшебное слово:

– БЫСТРО!

Никто не стал спорить. И даже не особенно интересовались, что случилось. Стройными рядами, без давки и стенаний, миновав лифты, безошибочно – к лестницам, работники большого издательского дома вышли во двор.

От здания отъезжали машины. Бибикая, подкатила пожарка, с визгом затормозили милицейские «форды» в количестве трех штук.

– За территорию идите, подальше, в скверик… – махали руками охранники.

Что же стряслось, черт побери? Самое ценное… Кофе, к сожалению, я так и не купила. Книгу «Глазами психиатра» взяла… Что еще? Жвачку «Орбит» темно-синюю в подушечках. Черную резинку, чтоб вязать хвост из отросших волос… Вещественное доказательство… Черт! Оно осталось в сумке. И булка! Булку забыла в последнем ящике тумбы! И джинсовый лапсердак бросила висеть на спинке кресла!

Рублей двести стоит, поди! Ну что ж теперь – возвращаться? Правда, в сумке еще остались документы и ключи, но вход в здание уже оцеплен странными людьми в черном.

На пороге появилось иностранное руководство в лице Ганса. Нас поблагодарили за сознательность, за то, что не передавили друг друга в дверях и еще за скорость. Сбежали с работы труженики молниеносно. Ганс сказал, что не может рисковать нашими жизнями. Короче говоря, бомба.

Какая-то сволочь позвонила и сообщила, что в здании взрывное устройство и оно активизируется через полчаса. Может, кто-то неудачно пошутил? Если да, то даже и не знаю, что надо отрывать за такой юмор. Учения идут? Ничего подобного! Ганс заверил, что вызваны соответствующие службы, которые прогнозируют потратить на поиск бомбы не меньше трех часов. По домам велено не расходиться, гулять здесь, в пределах пешей досягаемости, чтобы после отбоя быстро вернуться на рабочие места.

– Девочки, я знаю недалеко финский магазин. Могу показать! – предложила Марина. – Кто не пойдет, встречаемся на этом же месте через три часа.

А если у меня ну никак не предусмотрены траты на финские шмотки, да и вообще ни на что в этом сезоне? Куда мне идти? До дома ехать час как минимум. К тому же в метро, знаете ли, сейчас ходить – на любителя. Не ровен час бомбу из редакции перенесут в вагон.

Я позвонила Антону на работу. Вежливый женский голос ответил, что Антона Брониславовича нет на месте. Набрала номер мобильника.

– Антон, – сказала, – а у нас в редакции бомба.

– Маша, я занят, мне не до твоих приколов, – рассердился муж, почему-то шепотом.

– Какие приколы? Всех выгнали на улицу и велели гулять три часа.

– Ну и гуляй, я тут при чем, – огрызнулся муж. Похоже, не поверил.

– Антон, а ты где?

– У меня деловая встреча.

– А что за музычка на заднем плане?

– Музычка как музычка. Это ресторан. Напротив офиса. Все, извини, дома поговорим. – И отключил мобильник.

– Я тут недалеко пивняк видела, – подошла Надька, – пойдемте, посидим.

– От пива толстеют, – мрачно заметила Лидочка.

– А мы возьмем белого вина и кальмаров, – предложила Надюха альтернативный вариант для тех, кто всегда худеет.

– Вина? – задумалась Лидочка. – Давно я не пила вина. Все пиво да пиво.

– Знаете, девчонки, – сказала я, – пожалуй, я не пойду в пивняк. У меня есть дело. Семейное. Как раз на три часа.

– Ладно, – пожала плечами Надька, – звони, если что.

Я всегда считала, что в наших отношениях с Антоном многое, в том числе и любовь, держится на дружбе и чувстве юмора.

Если мой муж порывисто обнимет меня за плечи и, горячо дыша в затылок, зашепчет: «Любимая… Я так ждал этого мгновенья… Я жизнь отдам за счастье прикоснуться к тебе…», – я свалюсь со стула и поперхнусь вечерним чаем. И вообще, если на меня дышат вплотную, мне становится тесно. Ничто так не обескураживает, как нелепая фраза «Я тебя люблю». Ибо сказанная – она превращается в воздух и теряет смысл.

Но сейчас я думаю, что была неправа. Может быть, любовь держится исключительно на самой любви, на проявлении нежности, возможно, нелепой и смешной на первый взгляд. Я ведь далеко не подарок. Могу выдать такое, от чего приличный молодой человек… э… как это… «потеряет веру в себя». Но говорю не по злобе, а по глупости и врожденной болтливости.