Лекарство от одиночества - Эстер Модлинг Страница 30

Роберт посторонился, пропуская ее в дверь, и так же насмешливо заметил:

— Что ж, говорят, это прерогатива дамы.

Эми покраснела. Роберт проводил ее в гостиную. Эми поняла, что до ее прихода он сидел в этой комнате: на журнальном столике перед диваном стоял стакан с остатками виски, на диване лежала гитара, на подушке — ноты. Он, наверное, играл, пока она не появилась! Эми решила воспользоваться случаем. Сцепив пальцы, чтобы унять волнение, она неуверенно начала:

— Роберт, та песня, которую ты играл в воскресенье…

Насмешливо-непринужденное, почти ленивое выражение слетело с лица Роберта, сменившись агрессивным.

— Что насчет песни?

Эми подняла руки, словно оправдываясь.

— Я только хотела узнать, кто ее написал. Понимаешь…

— Не притворяйся, — не дал ей закончить Роберт, — ты уже знаешь, кто ее написал! Моя сестрица тебя просветила.

Как жаль, что Синди уже успела позвонить брату! Эми глубоко вздохнула.

— Ладно, ты прав, но мне все равно хотелось поговорить с тобой насчет этой песни.

— Почему?

— Послушай, Роберт, мне было нелегко прийти к тебе сегодня…

— Так зачем же ты пришла? — безжалостно поинтересовался он.

Зеленые глаза Эми сверкнули. Она сердито процедила:

— Я и сама начинаю удивляться зачем.

Но это была неправда, она пришла потому, что не могла оставаться дома, потому что она полюбила этого упрямого, высокомерного грубияна! Эми кивнула на стакан с виски.

— Нельзя ли мне тоже?..

Роберт пожал плечами, подошел к буфету, достал початую бутылку виски и чистый стакан. Налив немного янтарного напитка, он протянул стакан Эми.

— Это для храбрости?

Эми не ответила. Сделав глоток, она едва не поперхнулась: крепкая жидкость обожгла горло.

— Терпеть не могу эту гадость. — Она, поморщившись, поставила стакан на столик.

— Тогда зачем пить? Может, принести тебе красного вина?

Не дожидаясь ответа, Роберт вышел из комнаты. Эми была даже рада неожиданной передышке. Разговор с Робертом оказался еще труднее, чем она думала. Точнее, она вообще не задумывалась над предстоящим разговором, иначе просто не решилась бы прийти.

Эми посмотрела на разложенные на подушках ноты. Ей очень хотелось взглянуть на них поближе, но страшно даже представить реакцию Роберта, если он, вернувшись, застанет ее за этим занятием.

— Вот твое вино. Пришлось снова совершить набег на запасы Клиффа. — Роберт вручил ей бокал. — Почему ты не садишься? Садись, тогда и я смогу сесть.

Хорошие манеры, привитые ему матерью, снова напомнили о себе.

— Спасибо, я постою, но ты можешь садиться.

Если бы он сел, Эми почувствовала бы себя немного увереннее, во всяком случае, лучше, чем когда Роберт зловеще нависал над ней. Он сел в кресло и посмотрел на нее, прищурившись.

— Так что ты хотела сказать?

Эми нервно сглотнула.

— Я говорила, что мне очень хочется взглянуть на твои песни.

— А я спросил почему.

Роберт говорил бесстрастно, но его выдавала бьющаяся на виске жилка.

Эми пожала плечами.

— Я, знаешь ли, певица, исполняю песни.

Плотно сжатые губы Роберта чуть искривились. Помолчав, он уточнил:

— Кажется, ты не просто певица. Узнав о моих пренебрежительных высказываниях в твой адрес, моя сестрица взяла на себя труд меня просветить и поведала о твоих впечатляющих музыкальных достижениях. Правда, о многом я уже слышал раньше.

Тогда напрашивается вопрос: если знал, то почему был так груб с ней?

Эми покачала головой.

— Только не подумай, будто я жаловалась Синди…

— Я и не думаю, — перебил ее Роберт. — Я достаточно хорошо знаю свою сестру, чтобы понимать, что она составит собственное мнение о ситуации.

Что он имеет в виду под «ситуацией», Эми не понимала, но собиралась во всем разобраться, однако пока все только еще больше запутывалось.

— Я снова спрашиваю, чего ради знаменитая Эмбер Андерс пожелала взглянуть на результаты моих жалких попыток сочинительства? — Роберт буравил ее подозрительным взглядом.

Эми покачала головой.

— Если судить по тому, что я случайно услышала в воскресенье, они вовсе не жалкие. Роберт, мне бы очень хотелось их услышать, потому что я… я…

Он вскочил и навис над ней, отбросив всякие попытки притворяться невозмутимым. Все его тело было напряжено, черты лица казались высеченными из гранита.

— Эми, мне плевать, что наговорила тебе Синди, я не нуждаюсь в твоей благотворительности!

Эми тоже взорвалась, на щеках выступил гневный румянец.

— Это не благотворительность! — с негодованием воскликнула она.

— Я тебе не верю!

Эми вытянулась, стараясь казаться выше.

— Я не вру!

— Откуда мне знать? Всего минут пятнадцать назад ты лгала, когда притворялась, будто не знаешь, кто написал ту песню!

Эми шумно вздохнула, моля Бога ниспослать ей терпение. Этот человек невозможен!

— Роберт, я не лгала, а просто пыталась быть тактичной.

— В таком случае, твоя попытка провалилась! С треском! — проскрежетал он.

— Сама вижу! — огрызнулась Эми. — Господи, Роберт, ты так погряз в жалости к себе, что не можешь поверить, что кто-то искренне интересуется…

— Я не погряз в жалости к себе! — снова повысил голос Роберт.

Эми фыркнула.

— Значит, ты умело притворяешься.

Он смерил ее взглядом.

— Что ты об этом знаешь?

— Мне не нужно ничего знать, достаточно провести в твоем обществе пять минут, чтобы понять, в чем твоя проблема.

— Вот как? — Теперь голос Роберта звучал угрожающе тихо. — И в чем же?

Эми колотила дрожь — от гнева, но не только. Она злилась на Роберта, и в то же время какая-то часть ее существа жаждала обнять его, прижать к себе и держать так до тех пор, пока его боль и разочарование не растают.

— Я только что сказала в чем: в жалости к себе. По причинам, которые мне не известны…

— Вот именно, не известны, — язвительно уточнил Роберт, снова перебивая ее.

— Так расскажи мне! — взмолилась Эми. — Поговори со мной!

Роберт не двинулся с места, однако она почти физически ощущала, как он отстранился от нее, закрылся эмоционально.

— До сих пор разговоры между нами не приводили ни к чему хорошему. — Пригвоздив Эми к месту взглядом, Роберт наконец шагнул к ней и остановился в опасной близости. — Пожалуй, я предпочитаю другие способы общения, — пробормотал он, склоняя к ней голову.