На край света - Джулия Тиммон Страница 30

Да, это безумие, думаю я. Принять второе кольцо, когда Себастьян по сей день ждет ответа. Броситься из одной неопределенности в другую…

Даррен долго смотрит на меня, терпеливо ожидая хоть какой-нибудь реакции. Я же опять сижу, будто деревянная.

Даррен кивает.

— Я все понял. Прости, мне не следовало так глупить… Надо было сначала поговорить, а уж потом… — Он пожимает плечами. — Но я подумал: вроде бы принято заводить речь о подобных вещах как раз в тот день, когда преподносишь… — Кивает на коробочку и вздыхает. — Словом, я, по-видимому, допустил серьезную ошибку. Хотя, знаешь, не жалею об этом. — Он приподнимает голову и смотрит на меня открыто и уже совсем без робости.

Он лучший мужчина в мире, свистит в моем сознании мысль, но я сижу и сижу как истукан.

— Да, конечно, — еще более спокойно продолжает Даррен. — Вас с Себастьяном, несмотря ни на что, связывают серьезные отношения и помолвка. А впереди ждет расписанная по дням безбедная жизнь, уважение, внешнее благополучие… Обзаведетесь детьми, вырастите их, дадите им хорошее воспитание и образование. В общем, все у вас будет как положено. Только… — Он слегка прищуривается и смотрит мне в глаза.

Я чувствую себя так, будто меня раскрыли, как книгу, и преспокойно отыскали в моей груди душу, а в ней — все мои секреты.

— Это ли тебе нужно? — продолжает Даррен. — Об этом ли ты мечтаешь? О скучной ложно правильной жизни, насквозь пропитанной фальшью, непониманием, тоской, которую придется вечно прятать? Ты человек неординарный, Джой. — Теперь он будто рассуждает о посторонних людях и, кажется, совершенно успокоился. — Тебе будет слишком тесно в богатом и удобном, но духовно нищем мире. Первое время ты будешь ломать себя, потом, может, привыкнешь. Но придет день, когда терпения не хватит…

У меня в горле стоит ком. Даррен прав. Прав настолько, что делается жутко.

— Впрочем… — Он усмехаясь снова кивает на коробочку. — Тут дело, разумеется, не в Себастьяне. А в том, что я для тебя всего лишь друг детства.

Наши взгляды встречаются. В глазах Даррена снова отражается боль и последние капли надежды. Я могла бы сказать ему, что сначала объяснюсь с Себастьяном, а потом мы вернемся к нынешнему разговору. Очевидно, именно этого Даррен и ждет от меня. Но я сознаю, что не уверена, смогу ли так запросто отвергнуть Себастьяна. Точнее, я вообще ни в чем не уверена и боюсь что-либо обещать.

Всего лишь друг детства, запоздалым эхом звучит у меня в ушах. Из груди рвется крик: ты все неправильно понимаешь! Просто я…

Замираю, когда губы Даррена искривляются в невеселой улыбке. Он поднимает руку, прося официанта принести счет.

— Что ж, желаю тебе счастливой долгой жизни. — Его голос звучит грустно, глаза больше не блестят. Кажется, кто-то навек выключил в них крошечные лампочки.

Делай же что-нибудь! — осатанело кричит моя душа. Не отпускай его, если не хочешь до конца своих дней проклинать эти минуты!

Суматошно облизываю пересохшие от волнения губы и протягиваю руку — ту, на которой поблескивает кольцо Себастьяна, но не успеваю произнести ни слова, потому что как раз в это мгновение приносят счет.

Официант смотрит на коробочку, потом на кольцо, и его глаза радостно вспыхивают, а губы растягиваются в понимающей улыбке. Он подмигивает Даррену.

— Примите мои поздравления. Может, желаете заказать шампанского? Или… подождите! По такому случаю, думаю, заведение преподнесет вам бутылочку в качестве подарка. Управляющий как раз тут.

Даррен мрачно усмехается, быстро достает бумажник, извлекает из него несколько купюр и не глядя вручает их официанту.

— Спасибо вам, но поздравлять меня совершенно не с чем. А пьют в моем случае не шампанское, а бренди или виски. — Он поднимается, мельком смотрит на меня, уже на ходу бросая «Всего хорошего», и быстро уходит.

Официант провожает его изумленным взглядом, смотрит на меня, беспомощно хватающую ртом воздух, потом снова на коробочку и на кольцо.

— Вам что-нибудь… нужно?

До меня его вопрос доносится, будто с соседней улицы, поэтому я почти не понимаю, что обращаются ко мне. Ушел! — стучит в висках. А я так ничего и не сказала, не нашла слов, не успела… Ушел… Не успела…

Официант прикасается к моему плечу.

— Мисс?

Вздрагиваю. Смотрю на него с испугом и лишь через несколько мгновений вспоминаю, что я в ресторане.

— Что-нибудь принести? — заботливо спрашивает официант. — Может, вызвать врача?

— Гм… — Теперь я вроде бы слышу его яснее, но все прочие звуки теряются в грохоте мыслей.

— Мисс? — повторяет официант, уже оглядываясь по сторонам, видимо готовясь к тому, что придется позвать на помощь товарищей.

Снова содрогаюсь, вскакиваю с места и уже устремляюсь к выходу, но вовремя вспомнив про бархатную коробочку, прыжком возвращаюсь назад к столику, хватаю ее, прижимаю к сердцу и выбегаю вон.

На автостоянке Даррена, конечно, уже нет. Сажусь в машину и долго рассеянным взглядом смотрю на ветровое стекло. В груди разрастается невыносимое чувство: кажется, что все потеряло смысл. Работа, мечты о будущем, раздумья о том, что мне нужно от жизни…

Не знаю, сколько проходит времени. Но в какой-то момент вдруг собираюсь с силами и понимаю, что вести машину в таком состоянии опасно. Выхожу и ловлю такси.

— Куда едем?

— Гм… — На миг задумываюсь. Заниматься делами или бродить по своей квартире, даже видеть Мелани или родственников я сейчас не могу. Поэтому говорю первое, что приходит на ум: — На Оксфорд-стрит.

Таксист останавливается напротив «Селфриджеза». Расплачиваюсь, выхожу и бреду к входу в торговый центр.

Внутри людно и оживленно. Лица у большинства озабоченные, кто-то уже идет к выходу с ярко-желтыми фирменными пакетами в руках.

Неужели их так занимают обновки, побрякушки? — думаю я, безразлично глядя по сторонам. Как могут волновать подобные мелочи?

Добредаю до отдела косметики. Тут всегда, что бы ни творилось в стране и в мире, полно женщин, желающих привлекательно выглядеть. Посередине зала улыбчивая репортерша Би-би-си с микрофоном в руке толкает какую-то речь перед съемочной группой. В сторонке ее поджидает важный долговязый господин в костюме. Наверное, представитель какой-то косметической корпорации.

Люди, проходя мимо, расправляют плечи, явно надеясь попасть в кадр. Мне же до того на все наплевать, что я тут же забываю про телевизионщиков и останавливаюсь у стойки с пробниками помад «Эсти Лаудер». В голове кружат мысли. Обрывочные, туманные, мучительные…

— Давайте спросим об этом у самих покупательниц! — празднично-веселым голосом произносят где-то прямо возле моего уха.

Поворачиваю голову и вижу ту самую репортершу. Она смотрит на меня и так улыбается, будто узнала во мне давнюю близкую подругу. Понимаю, что поступаю дико, но иначе не могу. Резко отворачиваюсь и ухожу к другой стойке с пробниками «МАК».