Леди-судьба - Сьюзен Грейс Страница 30

– Как состояние моего отца, доктор? – с порога спросила Виктория. – Что с ним случилось?

– Его светлость перенес мозговой удар, – ответил, поворачиваясь, доктор Лоуден. – Его нашли лежащим без сознания на полу в соседней комнате.

– Странно, – нахмурилась Виктория. – В ту комнату папа не заходил с тех пор, как умерла моя мать. Почему он оказался в ней сегодня?

– Не знаю, не выяснял. Мне кажется, у всех у нас есть дело поважнее – неотлучно находиться рядом с больным.

– Разумеется, доктор Лоуден, – согласилась Виктория. – Знайте, что я не пожалею любых денег ради того, чтобы помочь отцу снова встать на ноги. Кроме того, я желаю, чтобы его болезнь оставалась для всех тайной. Известие о ней может отрицательно сказаться на делах его лондонской компании. Вы поняли меня?

– Как прикажете, миледи, – кивнул головой доктор Лоуден. – А теперь, если позволите, я хотел бы послать за женщиной, которая всегда помогает мне ухаживать за тяжелыми больными. У мисс Фостер богатый опыт по этой части.

Оставшись в спальне наедине с отцом, Виктория присела на край кровати. Накрыла ладонью отцовскую руку, смахнула с глаз набежавшие слезы. Губы ее неслышно шевелились, творя молитву.

– Господь милосердный, почему ты заставляешь меня терять тех, кого я больше всего люблю? Сначала мама, затем Адам… Что за злой рок ты насылаешь на меня? Господи, не отбирай у меня отца, молю тебя! Я не переживу этого, господи! Я не переживу…

На следующее утро Виктория собрала всех слуг и расспросила каждого о том, что происходило в доме накануне. Видел ли кто-нибудь, как заболел герцог? Были ли вчера в доме посетители?

Увы, ничего существенного Виктории узнать не удалось. Все слуги, как один, отвечали, что ничего не слышали и никого не видели. Этот опрос проходил под пристальным присмотром миссис Оливер. Только новая горничная, Люси Харпер, проявила некоторое замешательство, не оставшееся незамеченным.

Отпустив всех остальных, Виктория приказала Люси следовать за собой и привела девушку в розовую гостиную. Войдя внутрь, Виктория заперла дверь и жестом пригласила Люси присесть на диван рядом с собой.

– Люси, ведь ты знаешь, что случилось с моим отцом, не так ли?

– Но миссис Оливер сказала, чтобы я не смела… – И Люси опустила глаза, стыдясь смотреть в лицо Виктории.

– Мне нет дела до того, что говорит миссис Оливер. Хозяйка в этом доме я. Если она пыталась тебя запугать, я разберусь с этим сама. А теперь не бойся ничего и рассказывай.

Люси согласно кивнула головой и начала:

– После того, как вы уехали, его светлость целыми днями ходили грустный по дому, по двору и саду. Спустя два дня я чистила светильники наверху, и тут он прошел мимо меня и вошел сюда, в эту самую комнату. Спустя минуту он выкинул в коридор пыльные чехлы с мебели и снова закрылся внутри. Я подошла, чтобы собрать чехлы, и слышала сквозь дверь, как он разговаривает сам с собой. Я почти ничего не разобрала, так, лишь отдельные слова – «счастье», «любовь» да еще «годовщина».

– Боже мой, как же я могла забыть? – вздохнула Виктория. – Позавчера была годовщина свадьбы моих родителей. Продолжай, Люси. Что было потом?

– Я отнесла чехлы в прачечную. Потом вернулась и принялась натирать полы в коридоре, но тут герцог выглянул из двери и попросил, чтобы я вошла. – Здесь Люси невольно улыбнулась. – Я сначала испугалась, подумала, что сделала что-нибудь не так, но он говорил со мной очень ласково, спросил, как меня зовут. Потом дал мне ключ и послал в библиотеку, чтобы я принесла ему оттуда перо, чернильницу и бумагу. Когда я вернулась, он снова отослал меня – на этот раз принести в гостиную обед и чай на двоих. Я все принесла, как он велел, и увидела, что герцог подставил к столу кресло-качалку и стул с прямой спинкой. Увидев меня, ваш отец отложил в сторону исписанные бумаги и приказал поставить поднос на стол, а затем предложил мне сесть рядом и пообедать вместе с ним.

Люси снова улыбнулась, вспоминая тот обед, и щеки ее заметно порозовели.

– Я поняла, как ему одиноко, и согласилась. Его светлость много говорили за обедом о себе и о своей покойной жене, и меня он тоже расспрашивал о моей семье. Услышав, что нас в семье десятеро – сестер и братьев, – он сказал, что я счастливая девушка, если живу в доме, который переполнен любовью. Я ответила ему, что наш дом переполнен людьми, а не любовью, и тогда ваш отец расхохотался. Мы очень хорошо провели с ним время. Когда я принялась собирать со стола тарелки, он приказал, чтобы я нашла еще одного грамотного слугу, умеющего подписываться, и вместе с ним вернулась в гостиную.

Люси привела с собой Билли Флетчера, и герцог попросил их обоих расписаться на тех бумагах, которые лежали на столе. Люси и Билли расписались там, где указал им герцог. Затем хозяин отослал Билли, а Люси приказал остаться. Она ждала, пока хозяин разложит бумаги в два конверта.

– Один конверт его светлость положили к себе в карман, а второй надписали на имя Марка Грейсона, графа Фоксвуда. Это письмо ваш отец приказал мне отнести и положить в его стол. Он велел хорошенько запереть дверь библиотеки, когда я стану уходить. Дал мне конверт и ключ от библиотеки и пожелал мне доброй ночи. Я сделала все, что он приказал, и отправилась спать.

Люси немного помолчала, вздохнула и продолжила свой рассказ:

– На следующее утро я понесла вашему отцу завтрак и обнаружила, что он провел всю ночь в этой гостиной. Его светлость опять предложили мне присесть с ним за стол, и я поняла, что он не может завтракать в одиночестве. После завтрака я собрала на поднос посуду, отнесла ее на кухню и вернулась к своим обязанностями по дому. – Здесь лицо Люси стало совсем грустным. – А ближе к полудню приехал граф и сказал, что хочет видеть герцога.

– Что еще за граф? – перебила ее Виктория. – Как он назвался?

– Я не могу вспомнить его имя, он сказал, что он брат герцога, такой красивый, смуглый, с сединой в волосах.

– Это мой дядя, Эдвард Демьен, граф Седвик. Но погоди. Почему, интересно, его никто не видел, кроме тебя?

– Швейцары получали в это время новые ливреи, а миссис Оливер была занята на кухне, поэтому я и была внизу одна, – пожала плечами Люси. – Я позволила графу войти, доложила о нем герцогу, и он велел проводить его в гостиную, приказав мне наблюдать за тем, чтобы их никто не беспокоил. Я, как всегда, натирала паркет, потом драила медяшки на лестнице, а через несколько минут все и началось, и шум, и драка.

– Кто кричал? – быстро спросила Виктория.

– Сначала ваш отец, да так сердито. А потом граф закричал во весь голос: «Да, это сделал я, потому что ненавидел тебя». Потом герцог приказал графу убираться прочь и больше никогда не появляться в этом доме. Он обещал убить графа своими руками, если тот его не послушает. Я стояла в это время в стенной нише. Граф не видел меня, когда вылетел из гостиной и помчался вниз по лестнице. Выбежал из дома, прыгнул в свою карету и в ту же секунду укатил. – Люси стиснула кулаки так, что костяшки на них побелели. – Я несколько раз постучала в дверь, но его светлость мне не отвечали. Тогда я вошла без спроса и увидела, что ваш отец лежит в углу комнаты прямо на полу. Я перевернула его, поняла, что он без сознания, и выбежала, чтобы послать за помощью. Затем вернулась, укрыла герцога одеялом и сидела рядом с ним до тех пор, пока не пришел доктор.