Благородный разбойник - Лаура Кинсейл Страница 30

Рейвен открыл сундук, достал сложенную одежду, встряхнул ее.

– Наденьте.

Элейн взяла длинную алую тунику, расшитую по подолу и у ворота синими астрологическими знаками. Рукава ей были слишком длинны, подол лежал на полу возле ее ног. Видимо, это его одежда. Но зато сухая. Повернувшись к нему спиной, Элейн с некоторыми усилиями освободилась под туникой от влажной рубашки, отшвырнула ее ногой и посмотрела на Рейвена. Он прикладывал кусок холста к плечу и сердито разглядывал следы ее зубов. Можно подумать, он никогда не был ранен.

– Думаете, останется шрам? – спросила она с легким злорадством.

– На мне шрамов не остается. – Рейвен улыбнулся, как бы извиняясь. Действительно, тело его было безупречно. Кожа на груди, лице и руках не имела никаких изъянов. Только на плече образовался черно-синий кровоподтек. Рейвен снова промокнул ранку и зашипел.

– Оставьте, – сказала Элейн.

– Жжет.

– Конечно, раз вы ее постоянно трогаете, как ребенок. Давайте наложим травяной компресс, чтобы избавиться от синяка, – предложила она.

– Травяной компресс, – насмешливо повторил он.

– Никогда о таком не слышали? Полагаю, среди ваших научных трактатов нет книг о лекарственных травах.

– Нет. Предпочитаю обременять свой ум лишь тайной мудростью. Но довольно скорбеть о моих боевых ранах. Не желаете получить более приятное удовольствие? – Рейвен открыл серебряную шкатулку, инкрустированную эмалью и сверкающими камнями.

Элейн заглянула внутрь, ожидая увидеть драгоценности или что-нибудь в этом роде, но там лежали разноцветные прозрачные шарики. Поскольку она колебалась, он взял целую горсть и положил несколько штук в рот.

– Конфеты, – сказал он, поднося руку к ее губам. Элейн облизнула губы, ощутив вкус кориандра и специй, горький и сладкий одновременно. – Особый товар Монтеверде, – объяснил пират.

– Да. Моя сестра очень скучала по ним.

– Бедняжка. Отсутствие сладостей разбивает ей сердце, не так ли?

– Она часто вспоминала про них. И никогда не вспоминала про вас, – ответила Элейн с тем же намерением, с каким вонзала в него зубы. Но эта стрела, похоже, не достигла цели.

– Конечно. Она была слишком рада от меня избавиться. Ревнуете, что я когда-то любил ее? – Нет!

– Увы, – беспечно сказал он, – я никогда не смогу завоевать сердце дамы.

– Мое сердце вы едва ли сможете завоевать с вашими представлениями об учтивости.

– О, мой неизящный любовный разговор! – опечалился пират. – Умоляю вас о прощении, глубокоуважаемая и послушная жена.

– Я не клялась повиноваться вам.

– Нет. Я не доверяю клятвам. Их легко дают и легко нарушают. Я не собираюсь ежеминутно повелевать вами. Но когда я потребую, чтобы вы мне подчинились, вы это сделаете.

Он говорил с такой беспощадной уверенностью, что Элейн не могла возразить, не показавшись слабой или капризной. Она лишь плотнее завернулась в тунику и оглядела маленькую комнату.

– Дьявол! – мрачно сказала она. – Должно быть, я уже на полпути к чистилищу.

– Да, там пустынное место, – ответил Рсйвен, пропуская оскорбление мимо ушей. – Я сам так же себя чувствовал, когда меня изгнали сюда. Но мы не задержимся на этом острове. Элейн быстро взглянула на него.

– Вас приговорили жить здесь?

– А вы полагаете, я живу в изгнании по собственной воле? Вы назвали меня изгоем, и это отвратительная правда. Меня объявили преступником.

– Но если вы занялись пиратством, как еще вас назвать?

– Я был изгнан за то, кем являюсь, а не за то, что я сделал. И если я граблю торговые корабли Риаты, это не разбой, а правосудие.

– Все это, – Элейн обвела рукой лежавшее вокруг богатство, – только с кораблей Риаты?

– Ваша провинция достигла больших успехов в торговле, принцесса.

Она искоса посмотрела на него.

– Этот замок построили вы?

– Стены и башни. Разрушенный фундамент уже был здесь.

– А странный черный камень, восхитительные портики, мавританская плитка, фрески в ваших комнатах?

– Я привез камень с Атласских гор. Портики, комнаты, моя обсерватория, кабинет и... и некоторые другие вещи... построены мной.

– И мосты?

Пират улыбнулся:

– Нет, мосты древние, как и огромная скульптура на утесе.

– Любопытное изгнание! Не верю, что вы грабили только Риату.

– У меня есть друзья. Иногда они делают мне подарки в ответ на... скажем, избавление от грабежей в море.

– Подходящее соглашение! От ваших грабежей, я полагаю?

– Как вам нравится меня оскорблять! – Брови у него обиженно поднялись. – Не можете поверить, что я оказываю своим друзьям честные услуги?

– Не сомневаюсь, что вы служите друзьям так же честно, как служили мне, – процедила Элейн.

Он пожал плечами.

– Вы будете удовлетворены, когда мы вернемся в Монтеверде.

– Черт возьми, я предпочту и дальше жить в изгнании.

– На этом пустынном острове?

– Здесь не так уж неуютно. Ваш замок, открытое море. – К своему удивлению, Элейн поняла, что действительно так считает. – Правда, климат слишком жаркий.

– Нет, вы забыли свежий воздух родного дома. Перевалы Монтеверде защищены, но ветер приносит с севера прохладу. Горы закрывают озеро, поэтому вода зимой теплая, а летом освежающая. Лучший климат на земле.

– И конечно, радуга каждый вечер, – насмешливо сказала она.

– Увы. Но если хотите, я закажу ее для вас, – ответил Рсйвен с легким поклоном.

– Конечно, раз вы там будете править. Пират.

Он наклонился к ней.

– Похоже, вам нравится считать меня пиратом. – Элейн пыталась отвернуться, но он схватил ее за руки. – Думаю, вы сами маленькая разбойница в душе.

– Нет.

– Вы хотите сказать, что сестра превратила вас в такого же домашнего кролика? Или она научила вас бояться только того места, где вы родились?

– Как будто там нечего бояться.

– Не больше, чем здесь или в вашей холодной грязной Англии. Вообще в любом месте, где по воле Господа живет и умирает человек.

– Ложь! Вы сами говорите, что убийство – ваше ремесло.

– Да. – Рейвен отпустил ее и шагнул назад.

– И вы утверждаете, что я не должна бояться?

– Там нужно многого бояться. Везде, – тихо сказал он.

– Значит, вы тоже боитесь?

– Не боятся одни глупцы, но идти у страха на поводу – серьезная ошибка. Поэтому я научился в любых обстоятельствах сохранять разум и самообладание.