Без маски - Вирджиния Хенли Страница 30

Просидев в полной неподвижности час или полтора, Велвет пришла к выводу, что все ответы на мучившие ее вопросы надо искать в том самом письме, которое Грейстил не хотел ей показывать. Она знала, что читать чужие письма нехорошо, но таки не смогла совладать с искушением и, спустившись на первый этаж, вошла в комнату своего жениха. Попыталась открыть ящик стола, где находилось письмо, однако ящик оказался заперт, и это обстоятельство только увеличило ее подозрения. Выходит, Грейстил, прежде чем выйти из дома, вернулся в кабинет и запер ящик на ключ! Но почему, зачем?..

Хотя ей не хотелось думать, что жених пытался обмануть ее, одно было совершенно ясно: у него имелись тайны, которые он тщательно хранил.

Тут взгляд ее упал на нож для вскрытия писем. Велвет взяла его за рукоять, просунула кончик лезвия в замочную скважину и сделала попытку отпереть замок. Попытка не увенчалась успехом, и она, не в силах сдержаться, принялась колотить острием ножа в замочную скважину. Это продолжалось довольно долго, и в конце концов ей все же удалось сломать замок и выдвинуть ящик. Велвет протянула руку к письму, но вдруг замерла в испуге.

«Но что же там, в этом письме?» — думала она. Закрыв глаза, Велвет прочитала коротенькую молитву, затем, собравшись с духом, взяла письмо, запечатанное восковой печатью; причем воск, как она и подозревала, был еще теплый. Однако сломать печать и прочитать письмо Велвет не осмеливалась. Тогда она стала перебирать другие бумаги, лежавшие в ящике письменного стола. Она искала какие-нибудь имена, но видела одни лишь цифры. «Должно быть, это тайный шифр», — подумала Велвет. Письма не имели подписи, но на одном из них стояла печать города Эдинбурга. А потом она извлекла из ящика бумагу, не только подтвердившую ее худшие подозрения, но, по сути, являвшуюся обвинительным документом против ее жениха. Это был пропуск, позволявший Грейстилу Монтгомери передвигаться по стране в любом нужном ему направлении. И пропуск был подписан генералом Джорджем Монком. Велвет знала, что Монк командовал шотландской армией парламента и был назначен на этот пост ненавидимым ею Оливером Кромвелем.

Схватив пропуск, Велвет в ярости скомкала его и сжала в кулаке. А потом на нее вдруг снизошло какое-то странное спокойствие, и она недрогнувшей рукой сунула скомканный пропуск в корсаж. Затем вышла из кабинета, поднялась на второй этаж и, расположившись в гостиной, стала ждать возвращения лорда Монтгомери.

Грейстил взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Вбежав в гостиную, спросил:

— Почему ты сидишь в темноте, Велвет?

— Это ты держишь меня в темноте!

Он зажег лампу, поставил ее на стол и с изумлением посмотрел на девушку. Его поразила ее бледность. И еще больше пылавшие гневом глаза.

— Дорогая, почему ты…

— Ты перешел на сторону врага!.. — закричала Велвет. — Ты предатель! — Она метала в него слова, словно копья с острыми стальными наконечниками. — Жалкий трус! Ты предал Чарлза, предал Англию, предал меня!

Глядя на него с презрением, она сунула ему под нос пропуск, подписанный Монком.

Грейстил невольно потупился и вздохнул. Все, что сейчас говорила ему Велвет, он уже не раз говорил сам себе раньше. Увы, он проявил слабость, а в результате стал союзником генерала Монка — это ясно как день, и никаких оправданий у него не было.

— Как ты мог предать Чарлза?! — кричала Велвет. — Грейстил, как ты мог?!

Он почувствовал укол ревности.

— Поверь, дорогая…

— Нет, не прикасайся ко мне! — в ярости закричала Велвет.

Сейчас Грейстил казался ей ужасным злодеем, очень опасным человеком. Вскочив на ноги, она сорвала с вешалки свой плащ и бросилась к лестнице.

Но Грейстилу все же удалось догнать ее у самых ступеней. Схватив Велвет за руку, он сказал:

— Ты не можешь идти одна по городу в такой темноте.

Она вскинула подбородок и прошипела:

— Уберите от меня руки, сэр. Меня тошнит от ваших прикосновений. На улице я буду в большей безопасности, нежели в компании самого дьявола!

Грейстил выпустил ее руку, и Велвет стремительно сбежала по ступеням. Услышав, как хлопнула входная дверь, он тоже спустился по лестнице, а затем, держась на некотором расстоянии от Велвет, пошел следом за ней по улице. Дойдя до угла, она подозвала экипаж и, сев в него, уехала. А Грейстил, тяжко вздохнув, побрел обратно к себе. Вернувшись в кабинет, он зажег лампу и увидел выдвинутый ящик со взломанным замком, разбросанные повсюду бумаги и свое последнее послание к Монку. Но как ни странно, Велвет не сломала печать, так что письмо осталось неповрежденным. А вот если бы она прочитала это письмо, то, возможно, многое поняла бы. Ведь он пытался убедить Монка, что следует поддержать Карла Стюарта, а не Ричарда Кромвеля.

«Еще бы один день — и мы бы с Велвет обвенчались, — подумал Грейстил со вздохом. — А теперь…» И тут ему вдруг пришло в голову, что так даже лучше… Да-да, возможно, это даже хорошо, что они сейчас не поженились. Пусть сначала все прояснится, пусть Карл Стюарт займет свое законное место, а уж потом он, Грейстил, добьется своего.

Велвет прекрасно понимала, что ехать ей некуда, за исключением дома у ворот Бишопсгейт. При этом следовало иметь в виду, что перед отъездом она много лгала, написала не соответствующее действительности письмо, а теперь ей придется униженно просить прощения за свои деяния и умолять вдовствующую графиню, чтобы та впустила ее к себе и вновь предоставила кров.

Когда экипаж подкатил к дому у Бишопсгейт, Велвет вручила кебмену полкроны и, не дожидаясь сдачи, выбралась из экипажа. Затем, поднявшись с замирающим сердцем к парадной двери, она постучала, еще не зная, как будет отвечать на вопросы хозяйки. Сказав «благодарю» открывшему дверь слуге, девушка быстро пересекла холл и направилась к ярко освещенной гостиной.

Навстречу ей вышла Кристин Кавендиш.

— О, Велвет, дорогая!.. Вот уж не думала, что этот день может стать еще лучше! Ах, как ты порадовала меня своим приездом!

Велвет невольно вздохнула. Сердечный прием графини лишь усугубил ее чувство вины. Собравшись с духом, она проговорила:

— Миледи, покорнейше прошу вашего прощения за то, что позволила себе обмануть вас. С моей стороны это был недостойный, неблагодарный поступок. Ведь вы столько всего для меня сделали и с таким гостеприимством принимали у себя в доме.

— Дорогая, я прекрасно знаю, что ты уехала из-за постоянных… издевательств со стороны моего внука. Вскоре после твоего отъезда я велела ему собираться и отправила его обратно домой, к своему папаше, — с ухмылкой сказала Кристин. — А чуть позже, когда я прочитала твое письмо и поняла, что на самом деле ты едешь в Роухемптон, то есть прямо в объятия Грейстила Монтгомери, меня это немало позабавило. Могу я надеяться, что ты готова сделать сейчас весьма важное заявление?

Пытаясь успокоиться, Велвет сделала несколько глубоких вздохов.