Влюблен до безумия - Рейчел Гибсон Страница 30

Ночную тишину нарушил звук, в котором Делейни безошибочно узнала гул мотоцикла Ника. Она покосилась в сторону звука. Ник стоял, широко расставив ноги по сторонам большого мотоцикла, черная кожаная куртка натянулась на его плечах. Он вытянул руку в сторону, и на сиденье позади него прыгнула одна из двойняшек Хоуэлл, села и словно приклеилась к его спине.

Делейни резко отвернулась от них и снова сунула руки в карманы куртки, собираясь пройти небольшое расстояние до дома пешком. У Ника мораль бродячего кота, так всегда было. Но Делейни не могла понять, почему он целовал ее так, когда у него есть одна из двойняшек Хоуэлл. Если уж на то пошло, она не могла понять, почему он вообще ее целовал. Она же ему не нравится, это совершенно ясно.

Она ему и десять лет назад тоже не нравилась. Он использовал ее, чтобы досадить Генри, но теперь Генри больше нет, а если Ник свяжется с ней, то потеряет наследство. Ник – непростой человек, про него можно много всякого сказать, но он уж точно не дурак.

Делейни свернула в переулок и подошла к лестнице, ведущей в ее квартиру. Она не понимала смысла того, что произошло, но она и всегда плохо понимала поступки Ника.

В любом другом городе Делейни побоялась бы ходить по улицам в темноте в одиночку, но не в Трули. Случалось, правда, что воры забирались в один из летних домиков в северной части города, но ничего по-настоящему серьезного здесь никогда не происходило. Люди не запирали машины, а зачастую не трудились запирать и дома.

Но Делейни слишком долго прожила в больших городах, чтобы оставлять квартиру незапертой. Войдя в квартиру, она сразу заперла за собой дверь и бросила ключи на черный кофейный столик со стеклянной столешницей. Расшнуровывая ботинки, она думала о Нике и собственной безумной реакции на него. Было несколько мгновений, когда она его хотела. И он ее тоже хотел, она чувствовала его возбуждение, да и по его прикосновениям было ясно, что он ее хочет.

Делейни уронила ботинок на пол и нахмурилась. На переполненной танцплощадке она целовала Ника так, будто он был новым видом греха, который ей до смерти хотелось познать. Как будто никого кроме не существовало и ничто другое не имело значения. Было в нем что-то пьянящее, отчего ей сразу будто вино в голову ударило. Сегодня он заставил ее потерять голову точно так же, как десять лет назад, перед тем как она сбежала из Трули.

Делейни было неприятно думать о прошлом, но ее усталый мозг непрестанно возвращал ее к воспоминаниям о том, что она так пыталась забыть, но не могла.

Ее первое лето после окончания школы началось плохо, а потом и вовсе все полетело к черту. Делейни только что исполнилось восемнадцать лет, и она рассудила, что наконец пришло время, чтобы у нее тоже появилось право голоса в жизни. Она не хотела сразу же поступать в колледж, а предпочитала потратить один год на то, чтобы разобраться, чем же она хочет заниматься. Однако Генри уже заранее записал ее в университет Айдахо, где он был почетным членом попечительского совета. Он сам выбрал для нее предметы, загрузив по максимально возможной для первокурсника программе.

В конце июня Делейни набралась храбрости поговорить с Генри, чтобы попытаться найти компромисс. Она хотела учиться в университете в Буазе, куда поступила Лайза, и выбрать те предметы, которые были ей интересны.

Генри сказал «нет» и закрыл тему.

И вот в июле, когда до официального августовского зачисления оставалось уже совсем немного, Делейни решилась снова подойти к Генри с этим вопросом.

– Не будь дурочкой. Я знаю, что для тебя лучше, – сказал Генри. – Мы с твоей матерью все обсудили. Знаешь, Делейни, твои планы на будущее совершенно бесперспективны, по-видимому, ты слишком молода, чтобы понимать, чего хочешь.

Но Делейни знала, чего хочет. Она поняла это уже давно, и почему-то думала, что в день своего восемнадцатилетия получит право на это. Почему-то ей казалось, что вместе с правом участвовать в выборах она получит и настоящую свободу. Но в феврале прошел день рождения, а в ее жизни ничего не изменилось. Тогда она решила, что освобождение от контроля со стороны Генри придет с окончанием школы. Что она обретет свободу быть Делейни. Свободу быть дикой и безрассудной, если ей захочется. Выбирать бесполезные предметы в колледже. Свободу носить драные джинсы или сильно краситься. Носить одежду, которая ей нравится. Выглядеть как выпускница школы, или как бродяга, или как шлюха.

Но ни одну из этих свобод она не обрела. В августе Генри и Гвен отвезли ее на север штата Айдахо, за четыре часа езды от Трули, в город под названием Москоу, и Делейни была зачислена на осенний семестр. По дороге домой Генри все повторял: «Доверься мне, я знаю, что для тебя лучше. Когда получишь диплом по бизнесу, будешь руководить моими компаниями». А мать обвиняла ее в «избалованности и незрелости».

В ближайшую ночь Делейни в первый и последний раз в жизни вылезла из своей спальни через окно. Она могла бы попросить у Генри машину, и он бы не отказал, но она не хотела ни о чем его просить. Она не хотела говорить родителям, куда собирается, с кем будет встречаться и во сколько вернется домой. У нее не было конкретного плана, лишь смутная идея, что нужно сделать нечто такое, чего она раньше никогда не делала. Что-то, что делают восемнадцатилетние девушки. Что-то волнующее и безрассудное.

Делейни накрутила волосы на толстые бигуди и надела открытое розовое платье, которое спереди застегивалось на пуговички. Это платье длиной чуть выше колен было самым смелым нарядом в ее гардеробе. Оно было на тоненьких бретельках, и Делейни не стала надевать бюстгальтер. Ей казалось, что она выглядит старше своего возраста, хотя это было не так уж важно: она дочка мэра, и все равно все знают, сколько ей лет. В сандалиях с переплетенными кожаными ремешками и с белым свитером, накинутым на руку, она прошла пешком до самого города. Делейни рассудила, что субботней ночью в городе обязательно что-нибудь происходит – нечто такое, в чем она никогда не участвовала из страха, что ее застукают и Генри будет разочарован.

Это «что-то» она нашла на Пятой улице, где остановилась, чтобы позвонить из телефона-автомата Лайзе. Делейни стояла под неярким фонарем, ввинченным в кирпичную стену здания.

– Ну давай встретимся, – умоляла Делейни, прижимая к уху телефонную трубку.

– Я же говорю, у меня голова просто раскалывается, – жалобно объясняла Лайза.

Она была сильно простужена. Делейни смотрела на металлические кнопки на панели телефона и хмурилась. Как можно бунтовать в одиночку?

– Малявка.

– Я не малявка, – стала защищаться Лайза, – просто я болею.

Делейни вздохнула и огляделась, ее внимание привлекли двое мальчишек, которые шли через автостоянку в ее сторону.

– О Боже! – Делейни перекинула свитер на другую руку и прикрыла трубку рукой. – Сюда идут братья Финли.

Только у братьев Аллегрецца репутация в городе была еще хуже, чем у Скутера и Уэса Финли. Скутеру было восемнадцать лет, Уэсу – двадцать, и они только что вместе закончили школу.