Влюбленный Дракула - Карин Эссекс Страница 30

Я ничуть не удивилась, встретив его здесь. Интуиция недаром подсказывала Люси, что ее возлюбленный где-то рядом; весь вечер она только и делала, что выглядывала его в толпе.

— Нет, я никуда не пойду, — возразила я. — Хочу узнать, чем это кончится.

С этими словами я повернулась в сторону моря, где злополучный корабль продолжал борьбу со стихией. Зеваки в большинстве своем тоже не расходились, несмотря на то, что очередной вал в любую минуту мог накрыть их с головой. Я стояла как завороженная, хотя прежде зрелище чужого несчастья ничуть не привлекало меня. В Лондоне я готова сделать изрядный крюк, свернув с улицы, где только что перевернулась карета или же столкнулись две повозки. Для подобных зрелищ у меня слишком слабые нервы. Тем не менее сейчас я, одержимая желанием увидеть лица матросов и пассажиров судна, избежавших смертельной опасности, готова была стоять на набережной сколько угодно, пусть даже рискуя при этом вымочить до нитки свое любимое платье.

— Мисс Мина, прошу вас, не упрямьтесь, — не отставал Квинс. — Иначе мне придется взвалить вас на плечо и унести отсюда силой. Вы знаете, мы, американцы, в таких ситуациях не церемонимся. Не случайно здесь, в Европе, нас называют дикарями.

Я не сомневалась в том, что здоровенный Квинс способен привести свою угрозу в исполнение, хотя ироничное его замечание в адрес собственной нации заставило меня улыбнуться. Этот человек внушал мне антипатию, ибо я была уверена, что, завлекая Люси в свои сети, он ставит под сомнение ее будущее. Но остаться совершенно равнодушной к его обаянию я не могла.

— Вы уже видели Люси и миссис Вестенра? — спросила я.

— Да, я нанял им провожатого, который под зонтиком проводит их в гостиницу. Они ждут нас в сухом и теплом месте.

Очередная волна, перевалившись через мол, намочила башмаки тех, кто стоял в первых рядах толпы. До нас долетели лишь соленые брызги. Моррис расхохотался, словно мальчишка, участвующий в какой-то занимательной игре и сумевший обойти соперника. Луч маяка скользнул по головам теснившихся на набережной людей и снова отыскал корабль, который был сейчас намного ближе к берегу. Теперь можно было рассмотреть, что два его паруса порваны и висят, как тряпки. Уцелевший парус, надуваемый ветром, увлекал судно прямо туда, где маячили смертоносные скалы. Волны, налетавшие на корабль подобно разъяренным хищникам, терзавшим добычу, заставляли его крениться на бок, едва не черпая бортом воду. Судя по всему, печальный исход был неизбежен. В свете прожектора я сумела прочесть название, выведенное на борту корабля, — «Валькирия».

— Это торговое судно из Роттердама, оно уже не раз доставляло сюда грузы, — сообщил один из офицеров береговой охраны. — Капитан у него опытный и, конечно, хорошо знает, как войти в гавань. Не понимаю, почему сегодня он позволил своему кораблю стать игрушкой для волн!

Луч прожектора точно выхватывал из темноты вход в гавань, но капитан, казалось, ослеп. Судно, послушное лишь воле волн, стремительно неслось к берегу, туда, где маячили грозные силуэты скал. Я вспомнила рассказ старого китобоя о катастрофе, случившейся более семидесяти лет назад. Сейчас подобная трагедия разыгрывалась на моих глазах.

Очередная волна, подобная длани беспощадного Посейдона, нанесла кораблю сокрушительный удар, заставив его накрениться еще сильнее.

— Похоже, судно налетело на рифы, — пронесся по толпе тревожный ропот.

— Великие боги! — пробормотал Моррис, совершенно позабывший о своем намерении уйти.

Не сводя глаз с тонущего корабля, он снял с себя плащ и набросил мне на плечи. Я хотела было воспротивиться, однако плащ так хорошо защищал меня от пронзительного ветра и дождя, что я решила воспользоваться любезностью мистера Квинса. Разрезавшие небо вспышки молний, сопровождаемые грозными раскатами грома, заставляли меня втягивать голову в плечи. Инстинктивно я подвинулась ближе к Моррису. Сознание того, что я, подобно завзятой кокетке дурного толка, ищу у мужчины защиты и поддержки, вызывало у меня досаду, но желание до конца досмотреть душераздирающее, но величественное зрелище пересиливало все прочие чувства.

Ветер, не ведающий ни сострадания, ни усталости, вздымал все новые и новые волны, приближая трагическую развязку. Стихия, только что посадившая корабль на рифы, с легкостью освободила его и вновь погнала к берегу. Судно полностью прекратило сопротивление и отдалось на волю своего могущественного соперника. Пенные гребни, бурлившие вокруг, казались изогнутыми губами кровожадного чудовища, предвкушающего пир. Бездонная утроба этого чудовища готовилась принять новую жертву.

Вдруг, словно утратив аппетит, чудовище сменило гнев на милость, позволило кораблю выровняться и вместо того, чтобы поглотить его, погнало в сторону гавани. По толпе пронесся радостный гул. Но радость оказалась преждевременной. Через несколько минут стоявшие на берегу осознали, что корабль мчится прямо на них и в самом скором времени неминуемо разобьется о каменное основание набережной.

Я сочла, что настало время спасаться бегством, но зеваки, толпившиеся за нашими спинами, перекрыли нам путь к отступлению. Завороженные жутким представлением, они словно приросли к месту. Моррис, полностью поглощенный происходящим, крепко сжимал мою руку. Развязка приближалась с каждой секундой. Но в последнее мгновение Нептун, подчиняясь капризам собственного настроения, решил, что сегодня дело обойдется без человеческих жертв. Подхваченный очередной волной, корабль уткнулся носом в узкую песчаную полосу, пролегающую меж скалами.

Зрители бросились к ступенькам, ведущим с набережной на берег, торопясь прийти на помощь матросам, поздравить их с невероятным везением, а возможно, поглазеть на погибших, которые вполне могли оказаться на борту. Луч маяка скользил по палубе судна, а спасательная команда, хорошо знакомая с тем, как следует действовать в подобных обстоятельствах, бросала на борт сходни, дабы дать экипажу корабля возможность выбраться на берег.

Все с нетерпением ожидали, когда же появятся первые счастливцы, однако на судне не замечалось никакого движения. Луч прожектора внезапно замер, наткнувшись на человека у руля, возможно капитана корабля. Он не двигался, уронив голову на штурвал. Люди, взорам которых открылась эта печальная картина, стояли затаив дыхание. Даже раскаты грома не нарушали жуткой тишины, воцарившейся на берегу. Несколько мгновений никто не мог проронить ни слова. Время будто остановилось, пораженное исходом смертельной схватки между человеком и стихией.

Казалось, мрачное оцепенение, охватившее толпу, будет длиться вечно. Все взгляды были прикованы к телу, скорчившемуся у штурвала. Испускаемый прожектором луч яркого света позволял рассмотреть, что руки капитана прикручены к рукоятям штурвала веревкой, достаточно длинной для того, чтобы он мог вращать тяжелое колесо. По шее мертвеца струились темные ручейки крови. Создавалось впечатление, что он распят на штурвале, как на кресте.

— Храни нас все святые, капитан привязан к штурвалу! — в ужасе воскликнул рыжеволосый писатель.

Один из членов спасательной команды, не поворачиваясь, кивнул, подтверждая страшную догадку.