После похищения - Сабрина Джеффрис Страница 30

Много стараний – много процветания.

Еврипид. «Умоляющие» (вышито на полотенце Джульет Лаверик)

– Вы обязательно должны увидеть любимую гостиную Люсинды, – сказал мистер Прайс, подводя Джульет к открытой двери. – Думаю, она вам понравится.

Девушка заставила себя улыбнуться. После отъезда Себастьяна она постоянно пыталась заговорить про Моргана и его брата, но мистер Прайс всегда ловко уходил от вопросов и возвращался к какой-нибудь безобидной теме – вроде гостиной его покойной жены. Джульет не хотела показаться невежливой, но, Боже мой, как она сможет разоблачить Себастьяна, если мистер Прайс не желает говорить о своих племянниках?

– Вы обещали мне семейные тайны, – напомнила Джульет, – а я не услышала еще ни одной.

– Я как раз подбираюсь к этому, – ответил мистер Прайс. – Все в свое время, моя дорогая, все в свое время.

Они вошли в гостиную – и Джульет тотчас же забыла о племянниках хозяина.

– О Господи... – прошептала она с благоговейным трепетом.

Одну из стен украшал чудесный гобелен, повсюду лежали замысловато расшитые подушки, и даже скатерти были покрыты вышивками из шелка по льну и атласу. Вышивками были украшены также драпировки и каминный экран – то есть вся комната являла собой торжество рукоделия. Джульет переходила от одной вышивки к другой, восхищаясь подбором цветов, изяществом стежков и красотой рисунков.

– Понимаете, это была страсть моей жены, – сказал мистер Прайс. – Как и вы, она никогда не оставляла свои пяльцы и иголку.

– Неужели она сама сделала все это? – спросила Джульет.

– Не совсем. Гобелен принадлежит нашей семье уже несколько поколений, и кое-что из этих вещей купил для нее я. Но остальное... – Он сделал широкий жест рукой. – Все остальное – ее работа.

Он произнес эти слова с такой гордостью и нежностью, что у Джульет ком подкатил к горлу. Посмотрев на мистера Прайса, она пробормотала:

– Если вы не против моего вопроса... Скажите, как долго вы были женаты до того, как она... то есть...

– Десять лет. – Серый утренний свет как будто присыпал его светлые волосы пеплом, когда он обвел взглядом комнату. – И два последних года, уже тяжело больная, она почти все время проводила здесь. Ей было легче, когда она находилась в окружении своих работ. – На губах его появилась грустная улыбка, и он добавил: – Так и мне было легче.

Мистер Прайс говорил о своей покойной жене с такой любовью и с такой нежностью, что Джульет почувствовала зависть. Ей очень хотелось, чтобы и у нее был человек который относился бы к ней так же.

К глазам ее подступили слезы, и она поспешно отвернулась. Приблизившись к ней, мистер Прайс положил руку ей на плечо и, понизив голос до шепота, вновь заговорил:

– Люсинда предпочитала рукоделие, потому что только с этим делом могла справиться, когда заболела. Понимаете, ей требовалось хоть чем-то занять себя, чтобы постоянно не думать о своей болезни. То есть рукоделие в каком-то смысле успокаивало ее.

Джульет молча кивнула. Она уже давно заметила, что ее любовь к рукоделию возрастала вместе с ощущением беспомощности, временами охватывающим ее. Например, всякий раз, когда папа и Хелена делали ей замечания или Розалинда начинала вмешиваться в ее дела, она бежала искать свои пяльцы.

Тут мистер Прайс усадил ее на диван и устроился рядом.

– Подозреваю, вы очень похожи на моего племянника, дорогая. Знаете, он тоже переплавляет свою неудовлетворенность в страсть, только его страстью оказались пистолеты. Пистолеты позволяют ему забыться...

Джульет с удивлением посмотрела на пожилого джентльмена.

– Позволяют забыться? Но чего же вашему племяннику не хватает в жизни? Ведь он владелец обширного процветающего поместья... По-моему, он вполне доволен своей жизнью.

– Это только так кажется. – Мистер Прайс помолчал немного, глядя прямо перед собой. Когда же он снова заговорил, в его голосе сквозило раздражение: – Сейчас в Чарнвуде все работает как часы, но Себастьян прекрасно знает, что такое процветание – всего лишь иллюзия.

– Не понимаю, о чем вы...

Мистер Прайс внимательно посмотрел на собеседницу.

– Вы, кажется, не слишком тепло относитесь к моему племяннику. Вероятно, это из-за того, что сделал его брат, верно?

Его «брат»? Ха! Скорее всего дядюшка покрывает ложь племянника.

– Полагаю, вам следует узнать кое-что о Моргане и Себастьяне, – продолжал мистер Прайс. – И о моем зяте, отце Себастьяна.

– Это те самые семейные тайны, о которых вы говорили? Но если вы собираетесь рассказать мне, что старший барон был известным распутником, то я прекрасно знаю об этом.

– Но вы не знаете о том, как это повлияло на моих племянников. Донжуанство Эдварда заставило мою сестру сбежать от мужа. В результате Морган вырос в изгнании, а Себастьян – без матери и друзей. Вряд ли вы представляете, как это отразилось на них.

Джульет вскинула голову.

– Вообще-то я знаю, что такое расти без матери. Моя мать умерла, подарив жизнь мне. – Сочувствие в глазах мистера Прайса было столь искренним, что Джульет невольно отвела взгляд.

– Но у вас, дорогая, были сестры, которые заменили вам мать. И был любящий отец, не так ли? А у Себастьяна, к сожалению, не было никого.

Джульет покосилась на собеседника. Выходит, он решил говорить про Себастьяна. Только про Себастьяна, не про Моргана.

– Но у него тоже был отец, – возразила она. – И вы…

– У него не было никого, – заявил мистер Прайс. – После того как моя сестра уехала, Эдвард бросил Себастьяна в Чарнвуде с нянькой и экономкой, а сам вернулся в Лондон, чтобы наслаждаться жизнью. Себастьян очень редко видел его. – Прайс тяжело вздохнул. – Видите ли, мои родители умерли, так что я тоже проводил время в Лондоне. Как всякий молодой человек, я тогда не очень-то интересовался своим племянником, считал, что о нем хорошо заботятся в поместье.

Джульет тщетно пыталась подавить сочувствие к маленькому мальчику, брошенному всеми родственниками в огромном холодном доме.

– Ему было четырнадцать, когда я женился, – продолжал мистер Прайс. – Но мы с моей женой редко приезжали в Фоксглен. Нам нравились удовольствия большого города. – Он снова вздохнул. – После того как жена заболела, мы объездили множество докторов, надеясь на излечение. Когда мы обосновались здесь – Люсинда уже умирала. – Себастьяну было двадцать два. Но я все свое время отдавал жене, у меня не оставалось времени на племянника, даже если ему требовалась моя помощь.