Мультяшка - Наталия Романова Страница 30

Мира вела себя как можно прилежней, подавив в себе желание сорвать фату, закутывающую с головы до ног, тонкое кружево перетекало в шлейф, окутывая длинный подол платья. Слои нижних юбок путались в ногах, и Мира боялась упасть, с трудом приноровившись к громоздкому наряду. Мира признавала, что выглядела она, как с главной страницы глянцевого журнала свадебной моды, скорей всего, именно там она и окажется в ближайшие месяцы, как и на страницах светской хроники, и бизнес-глянца.

Бесконечный день, с того самого мгновения, как Максим увидел её, спускающуюся по лестнице, сосредоточенную на том, чтобы не упасть, и до текущей минуты, он не отходил от неё, придерживая, оправляя платье, подавая пелерину из натурально меха, изготовленную специально для этого дня, идеально подходящую под свадебное платье.

Пару раз Максим поправлял волосы Миры, поднятые в высокую причёску, усыпанную кристаллами и украшенную несколькими гребнями с бриллиантами, которые держали монстрообразную фату на голове. Делал всё, что, наверное, должна делать мама или свидетельница со стороны невесты. У Миры не было подруги невесты, у неё не было подруг вообще, так что, на вопрос Целестины, кто будет свидетельницей, Мира лишь пожала плечами, предоставив свободу выбора тому, для кого эта свадьба и была предназначена - деду.

Свидетельницей попросили быть дочь одного из важных партнёров дедушки, сказав, что лучшая подруга Мирославы не смогла прилететь из-за личных обстоятельств. У Максима был свидетель, но был ли этот мужчина другом или нет, Мира не знала, ей было неинтересно.

Дочь партнёра выполнила формальную часть своих обязанностей, включая позирование для фотографов, этой частью она осталась довольна больше всего и за целый день больше не подошла к Мирославе ни разу, что устраивало невесту. Навязчивое внимание со стороны посторонних людей утомляло, его в этот день хватало. Деловые партнёры, начинающие политики, сливки общества, света и полусвета старались максимально выделиться из толпы, обратив на себя внимание громким тостом ли, или шикарным подарком.

Молодожёнам был даже подарен жеребец редкой породы и масти, продемонстрирован во всей красе в парке перед домом, после чего отвезён на частные конюшни на полный пансион и обслуживание. Максим подошёл к подарку, восхитился им, а Мирослава только и могла, что поблагодарить и отступить на пару шагов назад, на всякий случай. Лошадей она опасалась.

Программа мероприятия была продумана до малейших нюансов, были учтены все возможные пожелания, начиная от нужд детей, заканчивая возможностью вызвать девушек лёгкого поведения в домики для гостей. По периметру большого дома стояла охрана, сновали официанты, работали музыканты и актёры. Камерный, строгий праздник, по мере возлияния гостей и прорывавшегося нутра, превращался из экономического саммита в цветастую ярмарку, с шутами и скоморохами, роли последних нередко исполняли гости, независимо от чинов и рангов.

Всё это время Максим был рядом, не отходя буквально ни на шаг, что одновременно и раздражало, и внушало уверенность.

Они уже исполнили танец новобрачных. Потом Мирослава демонстративно танцевала с дедушкой, а тот имел настолько самодовольный вид, что Мира чуть не фыркнула во время танца, но пришлось сдержаться, когда сиплым голосом ей напомнили про фотографов и работу по освобождению Данилы, которая велась прямо в эти минуты, и Мира улыбнулась дедушке, даже искренне. Потому что она была искренне рада, что Данилу уже сегодня отпустят домой. Ради этого можно было пройти этот и любой другой спектакль.

В этот момент дедушка передал её снова в руки жениха, тот бережно провёл рукой по спине Миры, остановившись на муаре поясницы, а потом прижал к себе, нарушив личное пространство. Мира удивлённо посмотрела на Максима, тот уверенно улыбнулся, будто точно знал, что делает, и повёл в танце. Живой оркестр играл что-то волшебное, почти мистическое, Мира никак не могла вспомнить название этой композиции. Музыка проходила волнами сквозь Мирославу, закручиваясь тугими спиралями снизу вверх, бросая то в холод, то в жар. Праздничная иллюминация, аромат цветов, который заполнил помещение, мужского парфюма рядом, лёгкого, с нотами мяты и табака, пудровый шлейф собственных духов, ставший ярче от жара тела, горячее дыхание рядом с причёской и потом ниже, у уха или щеки.

Губы Максима коснулись уголка губ Миры, коснулись легко, между прочим, но во всём его движении чувствовался расчёт, Мира понимала, что это не случайность, Максим точно знает, что делает и зачем. До этого момента на все обязательные поцелуи Максим лишь касался губ Миры, это было почти по-братски, по-дружески. В движениях его губ до этого момента не было и намёка на чувственность, скорее деликатность или, может, неприятие. Игра на публику в приемлемой для обоих участников форме, никак не задевающая Мирославу.

Сейчас Мира понимала, что атмосфера поменялась, всё изменилось вокруг. Изменилось освещение, ставшее полумраком, лучи подсветки скользили рядом или со спины, скрывая завесой тени лицо невесты. Изменились объятия, которые Мира ощущала целый день и привыкла к ним так быстро, что, если бы заметила это, испугалась.

Изменился мужчина рядом с ней, Мирослава поняла, что «муж» - это не росчерк на бумаге, это большее, и это большее он намерен взять сегодня ночью.

Изменилась сама Мира. Даже её отношение к ситуации стремительно менялось. Она подавалась вперёд, к мужчине, который кружил её под мистическую музыку, не давая упасть, скользя ногами по паркету, а губами по щеке и краешку губ. Она поддавалась порыву собственной чувственности и отказывалась думать о чём-то другом, только о возможной ночи и том, что произойдёт уже скоро.

Это было острое, чувственное переживание, и Мира ни за что на свете не хотела его отпускать и отказываться от него. Может быть, завтра утром, может, уже сегодня ночью она забудет его, но не прямо сейчас, посредине волшебной музыки, в центре головокружения, сбившегося дыхания и вкуса губ Максима.

Мира не заметила, как начался поцелуй, зато отлично поняла, что он продолжается, когда Максим остановился прямо посредине зала и танца, и настойчиво продолжил кружить в ритм музыки, только в этот раз языком, скользя по губам и между ними, прижимая Миру к себе как можно крепче, позволяя обмякнуть в своих руках. Мира приоткрыла рот, тут же почувствовав поглаживающий кончик языка, ответила тем же, услышав довольный вздох.

Максим немного прикусил верхнюю губу Миры, та от неожиданности втянула воздух ртом и больше уже не могла выдохнуть, инициативой полностью завладел её муж. Он решал, когда надавить сильнее, а когда ослабить, когда ласкать языком, а когда губами, когда позволить целовать себя в ответ, а когда срывать с губ Миры мурлыкающий стон, полностью подчиняя себе.

Максим решал, когда остановиться и даже - когда Мире дышать, и это нравилось ей. Она держалась одной рукой за плечо, другой за полу пиджака или хваталась за шею и игнорировала целый мир. Это был её день, и она имела полное право поступать так, как хотела она. Мира понимала, что этот морок скоро пройдёт, слетит с окончанием музыки, с первым светом в глаза, но пока она хотела остаться в полумраке, в смеси ароматов цветов и дорогого парфюма.