Полет над разлукой - Анна Берсенева Страница 30

Она помедлила у двери, ожидая, что он ее поцелует, уже смирившись с этим и готовясь ответить ему так, как хотела ответить – ласково и спокойно. Но он стоял у вешалки и смотрел на нее все тем же взглядом, который ей теперь не хотелось называть ни собачьим, ни телячьим.

Вздохнув под этим взглядом, Аля открыла дверь и вышла на лестницу.

Уже возле своего дома, когда она открывала подъезд, наугад нажимая кнопки по Роминому рецепту – какие нажмутся, – Аля вдруг поняла, почему первым чувством после близости было чувство вины перед ним.

«Да я же просто использовала его, – с отвращением к себе подумала она. – Мне захотелось мужчину, он оказался рядом, он не был мне противен – и я его использовала, чтобы получить удовольствие. Он не мешал мне получать от него удовольствие, и только этим мне понравился. Господи, до чего я дошла!»

Ей было так стыдно, как может быть стыдно подростку, которого застали за неприличным занятием. Она никогда не относилась к мужчинам как к предметам – как, она знала, относилось к ним большинство ее однокурсниц и знакомых женщин. Еще совсем недавно она и представить не могла, что можно вот так получать удовольствие – ничего не чувствуя, не замирая сердцем; торопливая связь с Родькой это подтвердила. А теперь оказалось, что ей этого вполне достаточно…

«Я просто не способна любить, – с отчаянием подумала Аля. – Бывают же такие женщины, которые не способны… Кого я любила – да никого! Влюбилась в Илью, потому что маленькая была, глупая, поразил воображение взрослый мужчина. Никого я не способна любить, даже этого Рому, который глаз с меня не сводит. Даже он мне в лучшем случае не противен!»

И тут же еще одна мысль, неожиданная и ясная, пришла ей в голову…

«Надо выйти за него замуж, – подумала Аля. – Если это правда – то, что я о себе поняла, – то надо выйти замуж за Рому. Он меня любит – похоже, действительно любит. Ну, влюбился, бывает же такое, наверное. Он не подонок, не станет гнуть меня под себя и претензий особенных предъявлять не станет, это же видно. И это очень много, очень! Таких мужчин совсем мало, да их нет почти. А я не могу всю жизнь работать официанткой, я актрисой хочу быть, жить без этого не могу, от денег ради этого отказалась, от всего ради этого откажусь… Надо выйти за него замуж!»

Она даже огляделась, как будто прямо сейчас надо было куда-то идти. Но Ромы поблизости не было. Аля открыла наконец подъезд. С недавних пор лифт стал вызываться только на второй этаж, и она пошла вверх по лестнице. Весь дом еще спал после новогодней ночи, шаги ее одиноко звучали в гулком подъезде, и в такт шагам мерно сменяли друг друга мысли о будущем.

«Почему я думаю об этом так холодно? – спрашивала себя Аля. – А вот потому, – сама себе отвечала она. – Потому что ты не умеешь любить, тебе этого не дано. Что ж, бывают увечья и похуже! Что же ты ему предложишь, раз не умеешь? – мелькало в голове. – А я предложу ему себя – всю ту часть себя, которая может кому-то принадлежать. А больше ему и не надо… И для него даже лучше будет, что я не способна на любовь: я изменять ему не буду. А с ним мне хорошо, он довольно чуткий и обо мне думает в постели, ему самому нравится делать так, чтобы мне было хорошо. Это эгоизм, конечно, но ведь я ничего не скрываю от него, и он не против».

Мысли набегали помимо ее воли, но она все-таки попыталась одернуть себя.

«Да что это я? – подумала Аля. – Замуж, в постели… Ну, предложил – мало ли что ляпнешь сгоряча! И предложил-то как-то обиняками. И почему он все-таки не женат до сих пор? Эти разговоры про то, что не встретил… Как-то слишком уж красиво!»

Но, уговаривая себя, Аля понимала, что так все и есть, как он сказал, и что завтра он повторит свое предложение, а жизнь ее до завтра не изменится, и все эти мысли при встрече с ним вернутся снова.