Дважды венчанные - Барбара Картленд Страница 3

— Мне нужно поговорить с вами о Гарри.

— О Гарри? — Маркиз вскрикнул от неожиданности.

Гарри недавно возвратился с войны, где ему довелось участвовать под командованием Веллингтона в битве при Ватерлоо.

Ему было всего лишь двадцать, когда он во Франции поступил на службу к великому полководцу.

Вскоре после Ватерлоо война завершилась, и Гарри оставили служить в оккупационных войсках, где он пробыл почти два года.

Возвратившись в Лондон, юноша принялся наверстывать упущенное и предаваться радостям жизни, которых был лишен все эти годы.

В отличие от многих своих друзей, поступивших в Оксфорд, он остался на военной службе.

Он был чрезвычайно хорош собой, а благодаря деньгам, унаследованным от отца, и весьма щедрому содержанию, назначенному ему маркизом, мог позволить себе великолепно одеваться и иметь отличный выезд.

Все это способствовало тому, что его имя постоянно включалось в списки приглашенных в самые знаменитые дома столицы.

Маркиз прекрасно понимал — его племянника многие рассматривали как выгодную партию для своих дочерей.

Однако Гарри выбрал для себя иное направление — он предпочитал проводить время с теми очаровательными, экстравагантными замужними дамами, которые тайком изменяли своим мужьям. Или с неотразимыми распутницами, коими изобиловал Лондон.

— Мальчик должен перебеситься в молодости, — часто оправдывал его перед сэром Хьюбертом маркиз, когда к нему приходили ошеломительные счета.

Смеялся он и над проказами Гарри в молодежной компании Уайт Клаб.

Знатные вдовушки могли сколько угодно воротить нос, однако маркиз проявлял понимание в этом вопросе.

По истинную радость он испытывал от того, что Гарри был очень спортивным молодым человеком, превосходным наездником и неизменным победителем в скачках с препятствиями или на бегах, в которых принимал участие.

Маркиз был в восторге, так как благодаря сэру Хьюберту мог держать самых лучших беговых лошадей в конюшнях Стоук Пэлэс, а также лошадей для выезда; содержались они в помещении, достроенном позади его лондонского дома, который находился, как и дом сэра Хьюберта, на Беркли-сквер.

Еще до знакомства с сэром Хьюбертом, будучи в отчаянном положении, маркиз продал свой дом.

Но его друг настоял на выкупе этой недвижимости у новых владельцев, и теперь дом по-прежнему стал называться Волстоук-Хаусом.

Там-то и жил Гарри и, казалось, всегда бывал очень рад дяде, когда тот приезжал с севера в Лондон.

Маркиз прибыл три дня назад. И вечером, в день приезда, и на следующий день Гарри ссылался на ранее назначенные встречи, которые никак не мог отменить.

— Желаю тебе хорошо провести время, мой мальчик, — ответил ему маркиз. — Я тоже был молод и ни разу в жизни не пожалел о развлечениях той поры.

— Я знал, что вы меня поймете, дядя Морис, — обрадовался Гарри, — но мне о многом необходимо с вами поговорить, когда у нас найдется для этого время.

— Я всецело в твоем распоряжении, — высокопарно произнес маркиз.

Гарри улыбнулся ему на прощание и, отъехав от дома в закрытой карете, оставил дядю ужинать в одиночестве. Маркиз пожалел, что не договорился с сэром Хьюбертом пообедать вместе на противоположной стороне площади.

Но поскольку ужин для него уже был приготовлен и он не желал огорчать своего повара, трапезничал один.

А прошлым вечером у него самого была назначена встреча с герцогиней Девонширской.

Он уже собирался уходить, когда Гарри пришел переодеться.

— Вы уходите, дядя Морис?

— Боюсь, что да.

— А я надеялся пообедать с вами, — разочарованно произнес Гарри, — но ничего, не беспокойтесь. Полагаю, вы побудете еще немного в Лондоне?

— Как я уже говорил, я в полном твоем распоряжении, — заверил племянника маркиз, — но, кажется, это ты все время очень занят.

— Я просто наслаждаюсь жизнью, — ответил Гарри, — и это, как говорится, то самое, что доктор прописал, особенно после невыносимой скуки в Камбре!

Так называлось местечко на севере Франции, где были расквартированы оккупационные войска.

В глазах умудренного опытом Волстоука мелькнул лукавый огонек.

— Насколько я был информирован, ты довольно много времени проводил в Париже.

— По крайней мере старался, дядюшка, — согласился Гарри.

— «С самыми соблазнительными, очаровательными, пленительными и самыми дорогими кокотками в Европе», — процитировал кого-то маркиз.

Гарри засмеялся.

— Они и правда оказались весьма дорогим удовольствием.

Дядя вышел из дома, чтобы проделать совсем недолгий путь до Девоншир-Хауса, племянник поднялся к себе наверх.

Теперь, ожидая, когда сэр Хьюберт заговорит, маркиз почувствовал некоторую тревогу.

Он не мог предположить, будто Гарри влез в долги. Маркиз не только оплачивал большую часть его счетов, но также увеличил назначенное ему содержание.

Он смог это сделать благодаря полученным в прошлом году значительным прибылям от перевозок на своих судах.

Сэр Хьюберт прокашлялся.

— Боюсь, Морис, мои слова окажутся ударом для вас, но люди, которым можно доверять, предупредили меня, что Гарри намерен жениться на актрисе.

Маркиз так напрягся, что на какой-то миг показалось, будто он превратился в камень.

Наконец он вымолвил:

— Вы это серьезно? Но этого не может быть!

— Насколько я понимаю, Гарри настроен весьма решительно, — заверил его сэр Хьюберт, — и готов сообщить вам о своем намерении в любой момент.

Маркиз тут же вспомнил, как Гарри хотел поговорить с ним о чем-то серьезном.

Но никогда, даже в самом кошмарном сне, не могло ему померещиться ничего подобного.

— А кто эта актриса?

— Камилла Клайд, — ответил сэр Хьюберт. — Не думаю, что вы могли о ней слышать, тем более видеть.

Но маркиз слышал о ней и даже видел.

Камилла Клайд сделала себе имя, начав играть в шекспировских пьесах.

Затем она перешла на комедии, где ее талант заблистал новыми гранями.

Пьесы времен Реставрации воссоздавались заново, и одну за другой она переиграла в них все первые роли, так же как в некоторых весьма забавных французских пьесках, пользовавшихся огромным успехом в Париже и переведенных затем на английский. Камилла Клайд была миниатюрна, не то чтобы красавица, но очень привлекательна, с огромными искрящимися зелеными глазами и рыжеватыми волосами.

Все разговоры в городе вертелись вокруг ее персоны, за ней ухаживали даже некоторые высокопоставленные особы.