Звёздное кружево: Любовь «от кутюр» - Марион Бельфор Страница 3

— Эй, парень, поди-ка сюда!

Вырванная из полуденной дремы Франческа огляделась, чтобы посмотреть, кто кого зовет.

В этот час набережная была пуста. Полуденный зной был невыносим, и для большинства горожан наступило время сиесты. Обычно Франческа тоже спала днем, но вчера Эндрю, ее отец, вернулся за полночь из погребка и был так пьян, что еще сегодня никак не мог проспаться.

У них снова не было денег, и приходилось делить на двоих крохотную комнатенку в задрипанной гостинице. Его немилосердный храп и запах перегара выгнали Франческу на улицу. Здесь, на набережной, она пристроилась на огромном валуне у воды, где тень от скалы давала надежду хоть немного расслабиться.

Еще рано утром, когда Франческа вывешивала на балконе только что постиранные собственные старенькие джинсы и одну из двух рубашек отца, ей бросилась в глаза вновь прибывшая яхта, которая, наверное, появилась ночью. Сорокафутовая посудина стояла среди других судов без каких-либо признаков жизни.

Сейчас на палубе торчал здоровенный детина. Наткнувшись на него взглядом, она не сразу сообразила, что это ей он машет повелительным жестом, сопровождая его не менее властным окриком.

Ее недолгая, но богатая впечатлениями жизнь научила Франческу не доверять всем на свете мужчинам. Она не могла положиться даже на своего отца. Как правило, он пропивал те деньги, что удавалось заработать, а его запои становились все более продолжительными.

Тип на палубе не подпадал ни под одну категорию из ее немудреного списка. Высокий и широкоплечий, он походил скорее на гринго. А после пары слов, сказанных на английском, трудно определить что-то конкретнее. Английский был здесь редкостью, но, может, этот парень вовсе не владел испанским? По правде сказать, испанский не был и ее родным языком, но она говорила на нем с детства, и ее вполне можно было принять за латиноамериканскую метиску. На самом деле ее мать была итальянкой. Она помнила ее имя, но облик неизменно ускользал из ее памяти.

Франческа поднялась, засунув руки глубоко в карманы, и небрежной походочкой направилась в сторону яхты.

— Ну, чего надо? — Ее голос звучал чуть хрипловато.

К счастью, она от рожденья обладала низким голосом, как большинство подростков этого региона. А в придачу к ее растрепанной шевелюре он как нельзя лучше подходил для того, чтобы скрыть ее девичью сущность. По крайней мере, до сих пор никто не догадался, что перед ним не разбитной сорванец. Сколько еще им с отцом удастся скрывать, что она девушка, зависело от того, как быстро она будет взрослеть. Пока что она была хрупким угловатым созданием, а долгие голодные годы задержали ее физическое развитие. В том возрасте, когда настоящие полукровки уже имели ребенка, а то и двух, груди Франчески легко скрывались под просторными рубашками, а бедра были узкими, как у мальчишки.

Когда вразвалочку она приблизилась к яхте, незнакомец подбросил в воздух и поймал крепкой загорелой рукой монетку:

— Хочешь заработать, паренек?

— И чего я должен делать?

Давно познавшая все теневые стороны этой жизни, Франческа понимала, что маскарад, к которому приучил ее отец, позволяет ей защититься от притязаний большинства, но далеко не всех мужчин. Иногда, предлагая картины отца в какой-нибудь забегаловке, она вдруг ощущала сальные прикосновения на своей спине или бедрах.

Тот, на яхте, не казался «голубым», но осторожность никогда не помешает.

— У меня нет команды, а мне надо сделать пару покупок. — Его взгляд скользнул по пирсу и далее к убогим постройкам. — Не сейчас — когда это Богом забытое место очнется ото сна. — Если пойду сам, то, вернувшись, не найду и сотой доли такелажа.

— Да уж, воров здесь пруд пруди, — снисходительно подтвердила Франческа.

— Может, ты и сам из них, — пробормотал себе под нос незнакомец по-английски. И, к своему удивлению услышал ответ на том же языке:

— Нет, сеньор, я не краду. По крайней мере пока что.

Он изумленно поднял брови:

— Что значит «пока»?

Франческа передернула плечами:

— Когда от многого возьмешь немножко, это не кража, а просто дележка. Я, наверное, тоже украл бы, если б был уж совсем голодный. А вы что, нет, сеньор?

Чужак окинул ее долгим задумчивым взглядом, и она уже пожалела, что ответила ему на его родном языке. Может, это возбудило в нем нездоровый интерес?

— Кто знает, вполне возможно, — неожиданно серьезно ответил тот, и добавил: — Ты не выглядишь так, словно каждый день ешь досыта, парень. Хочешь чего-нибудь перекусить?

— Ну, если у вас есть чего лишнее… — она перешла на испанский.

Незнакомец продолжал по-английски:

— Хочешь — поднимайся на борт, но жди здесь, на палубе. Я принесу тебе поесть.

С этими словами он повернулся и исчез в нижних отсеках. Она проследила за ним взглядом, пока была видна его мускулистая спина, такая же загорелая, как и грудь, которая лоснилась от пота. И не в первый раз позавидовала мужчинам — они спокойно могли обнажаться по пояс. С каким наслаждением она побегала бы нагишом, ну, по крайней мере, хотя бы в шортах и майке. Но отец запретил ей и это. Ее круглые коленки сразу выдали бы в ней девчонку.

А она хорошо знала, как девочки, сами едва еще вышедшие из детского возраста, рожали или попадали в бордели. Нет, у нее не было никаких иллюзий на тот счет, если бы обнаружилось, что она не мальчик…

Гринго вернулся с аппетитным сандвичем в одной руке и банкой пива в другой. Когда он протянул ей сандвич, Франческа впервые в жизни устыдилась своих грязных обломанных ногтей по сравнению с его, хоть и коротко остриженными, но ухоженными с невероятной тщательностью.

Франческа впилась зубами в свежий, с хрустящей корочкой хлеб, сдобренный куском холодной говядины и кружочками помидоров. Гринго открыл себе банку пива:

— А что ты здесь делаешь? Похоже, сам ты не отсюда.

Франческа, с набитым ртом, не сразу смогла ответить.

— He-а, мы здесь проездом.

И тут ее осенила гениальная мысль. Разве он не сказал, что у него нет команды? Может, они с Эндрю смогут подвизаться на его яхте. Ей было все равно, куда плыть — лишь бы подальше отсюда!

— Что значит «мы»? — последовал между тем вопрос.

— Мы с отцом.

— А как тебя зовут?