Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание) - Владимир Купрашевич Страница 3

Женька с возмущением уставилась на нее.

— Да ты что! Морской офицер — это же мечта. И замужем и обеспечена и, главное, свободна. А он, считай, уже выпускник. Ты вообще, нормальная?

Ксюша, сделала несколько глотков из горлышка бутылки, закрыв глаза, и, не открывая их больше, сунулась лицом в подушку.

— Я для кого стараюсь?! — продолжала вещать Женька. — Я и работу тебе присмотрела в НИИ. Почти что научным сотрудником, хоть и с метлой. Пока твой кобель созревает, тебе надо на что-то жить. Там и прописка есть. Устроишься, и угол найдем. Отсюда то тебя выставят, поживешь пока у меня. Моя старуха млеет на Черном море. Прорвалась на старости лет. Балдеет…. Может на какую шишку наскочит, да застрянет.

— Как звать кобеля-то? — с трудом выдавила Ксюша засыпая.

— Андреем.

Уже под вечер объявилась, куда-то пропавшая Роза. Наверное, забивала себе мусором голову в читальном зале.

— Тебя там какой-то…, — она поскребла пальцами по своему рукаву выше локтя.

— Курсант? — подсказала Ксения.

— Да, курсант. Ждет внизу, у решетки сада, напротив.

Ксения еще раз подошла к зеркалу. Внешность как будто бы близка к оригиналу, но «башня» от алкогольного шока так и не прояснились. Прогулка, наверное, будет кстати. Солнце уже давно на закате и на улице не должно быть жарко.

— Как он из себя? — спросила Ксюша, собирая сумку.

— Моряк, — объяснила Роза.

— Ну да, — хмыкнула Ксения. — Инкубатор.

— Да нет, симпатичный, — спохватилась Роза. — Высокий.

Ксюха фыркнула.

— Мужчина должен быть только чуть-чуть красивее обезьяны, — вспомнилось ей где-то слышанное руководство. — И ценность предмета от размера не зависит.

Вздохнув «невеста», закрыла сумочку и без всякого настроения отправилась на свидание.

Белоснежный крахмальный воротничок сорочки, черный галстук, начищенные пуговицы и ботинки. С глазомером у Розы тоже все в порядке — экземпляр действительно повыше среднего роста, подтянутый. «Ну, первый парень на деревне», — с неприязнью подумалось Ксении. Она терпеть не могла какие бы то ни было униформы, но видно такая уж судьба… Выражение на лице курсанта серьезное. Осознает собственную значимость. Еще без офицерских погон, а уже преисполнен, положенного по уставу, чувства собственного достоинства. Ксюша едва сдержалась, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Подойдя поближе, она заметила, что традиционных цветов в руках парня нет.

— А где же положенные цветы?

Парень сдержанно улыбнулся.

— Цветы положены…

Только тогда Ксюша заметила гвоздички между прутьями ограды.

— Так это скорее возложены, — усмехнулась она.

Андрей тотчас же извинился, вынул их и протянул Ксении. Та с тоской посмотрела на букет и вздохнула. Прямо сюжет из фильма.

— Спасибо. Только неси сам. Не люблю ходить по улице с веником.

Андрей согласно кивнул головой.

— Можно взять вас под руку? — осторожно испросил он.

— Можно. Сам-то из какой деревни? — не сдержалась все же она.

Парень порозовел.

— Из небольшого города здесь, в области.

— Да не стесняйся, — хмыкнула Ксюша, — я сама лаптежница из тихвинского уезда, или как там сейчас называется… Как тебя угораздило попасть в мокрицы?

— Вы не любите моряков?

— Да нет, — досадуя на саму себя, проворчала Ксения, — просто после вчерашнего с головой плохо.

— У меня отец был моряком. Боцманом. А брат плавает помощником капитана на подводной лодке.

— О, да у нас родословная… — хмыкнула Ксения. — Ну, ладно, куда ты меня приглашаешь?

— В театр.

— Ну, конечно, — развела, было руками Ксения, но, спохватившись, категорично добавила:

— Только не в оперу. Мне сейчас только отходной арии и не хватает…

Школа, которую заканчивала Ксения, была из тех, которые держались под напором рыночной экономики, разрушающей отлаженную систему образования, до последнего. Потому ей удалось, кроме курса школьной программы, получить и специальность, что по замыслу неглупых людей из старшего поколения должно была дать возможность молодежи, еще не определившейся в жизненном пространстве, зарабатывать. Хотя бы на бутерброд.

Парикмахерское искусство, которому ее обучили, не нравилось Ксении, и она в голове не держала, что судьба когда-нибудь заставит ее взяться за противные ножницы, тем более что, и специализировалась она на волосах ненавистной половины человечества, мужских. Хотя половина — это преувеличение, она еще раз делилась приблизительно пополам, на тех, кого еще можно терпеть и ненавистных (с петушиными голосами).

Искать работу в центре города Ксюша и не помышляла. Здесь все было схвачено. Попробуй, оттащи от доходных кресел этих акул, выигравших в свое время в жесткой схватке, навечно пропахших тройным одеколоном или «Красной Москвой», разбавленной водой из унитаза. Они стоят у своих зеркал, белых раковин и кувшинов насмерть. С ножницами наперевес.

Ей приглянулся проспект Ветеранов. Нечто среднее между старыми кварталами и новостройками, Хотя по возрасту этот район вроде бы недавно заселен, но уже успел приобрести черты обжитости, в некоторых скверах можно увидеть переросшие деревья, а отдельные дома, возможно, уже числились в списках подлежащих капремонту…

Здесь, как казалось Ксении, битва за кресла не должна грозить летальным исходом. Из всех осмотренных ею заведений обслуживания она остановилась на парикмахерской «Любава», которая своей витриной выходила на проспект. В оформлении фасада было что-то архаическое, и это почему-то вызывало у Ксении надежду, что учреждение муниципальное или, хотя бы, коллективного владения. В стенах школы Ксюше успели привить отвращение к капитализму.

Интуиция ее не подвела. Парикмахерская действительно оказалась муниципальной. Это было заметно (при ближайшем рассмотрении) по осыпающейся штукатурке, рассыхающимся, давно не крашенным рамам витрин… Заведующую она обнаружила в рабочем зале в строю с другими труженицами, преимущественно неопределенного возраста…

— Не справляемся, — пояснила шеф, проводив взглядом поспешно удаляющегося старичка, только что вырвавшегося из ее цепких рук. — Клиент предпочитает нас. Цены держим умеренные, да и мастера все…

Она окинула прицельным взглядом фигуру Ксении и мотнула головой в сторону коридора. Пробираясь за ней в полумраке абитуриентка попыталась расшифровать значение тени, проскользнувшей, как ей показалось по лицу заведующей. Вероятно, недовольна, что молода. Следовательно, неопытна, наверное, догадывается, что нужен угол для жилья…

— Иногородняя, — подтвердила ее догадки командующая, направляясь к огромному абсолютно пустому столу из полированного дерева. Это был не вопрос, скорее озвучивание итога наблюдений.