Вероника - Алина Знаменская Страница 3

И разборка с девчонками, из которой она сейчас помнила почему-то только презрительно-брезгливое «Цыганка». И разбитое стекло в кабинете физики!

Завернув за угол дома, пара" не сговариваясь, остановилась. Так, как если бы это было привычным делом. Славик весело, словно в шутку, сгреб Юлию Юрьевну в охапку и стал целовать ее частыми короткими поцелуями, под которыми та смеялась, жмурясь, как от теплого грибного дождя. Ника смотрела на эту сцену, широко открыв глаза, не умея сразу оценить и уместить в голове увиденное. Она чувствовала неловкость, словно ненароком узнала чужую тайну. По-видимому, они прощались, чтобы разбежаться в разные стороны: она — к остановке, за дом, а Славик — дворами, домой. Но почему они прощаются, только что вместе выйдя из дома? По ее представлению влюбленные, заходя друг за другом, должны потом идти куда-то вместе. Гулять по улицам или — в кино, например…

Ника не успела додумать эту новую мысль, как брат Славик обернулся и наткнулся взглядом на сестру. Сначала он, вероятно, глазам своим не поверил. Потом, когда поверил, стал постепенно меняться в лице. Оно почти сразу утеряло ту светлую рассеянную нежность, которая только что царила там. Затем он нахмурился, что-то бросил своей спутнице и, сурово наклонив голову, направился в сторону сестры. Ника обреченно поднялась со скамейки. Юлия Юрьевна наблюдала за происходящим, не отходя от стены.

— Что ты здесь делаешь? — хмуро поинтересовался Славик. — Следишь за мной?

Ника не поняла вопроса. Она вытаращила глаза на брата, не зная что сказать. Признаться, что разбила стекло? Или не говорить?

— Тебя мама за мной послала? — сузив глаза, допрашивал брат. Ника отрицательно покрутила головой. К глазам подступило горячее. Почему он так с ней разговаривает? Ей так нужно сейчас участие, капля сочувствия, не больше, а он ругает ее, будто она сотворила что-то плохое по отношению к нему.

Подбородок задрожал, в глазах ее уже стояли слезы. Она по-прежнему не могла выдавить ни слова. К ним уже спешила Юлия Юрьевна. При ее приближении вспомнилось о порванном фартуке. Ника стащила его с себя и поспешно сунула в портфель.

— Ты что, не видишь, у девочки что-то случилось, — одернула брата женщина и тут же обратилась к Нике:

— Тебя кто-то обидел? Ты плакала? Расскажи мне…

От теплоты ее голоса, от чужого участия Ника как-то сразу вся обмякла, растаяла и заревела. И брат, и его спутница одновременно кинулись искать носовой платок.

— Рассказывай толком, — приказал брат, сунув ей в руки клетчатый мужской платок, который она сама накануне положила в карман его пиджака. Так делалось обычно с тех самых пор, когда Ника начала самостоятельно стирать и гладить все вещи брата. Лет шесть назад. Ника уткнулась носом в братнин платок, но успокоиться не смогла. Брат сильно встряхнул ее за плечи. Она икнула.

— Ты можешь внятно сказать, что стряслось? — раздраженно вопрошал он, а Юлия Юрьевна только молча гладила ее по спине.

— Я.., я разбила стекло в кабинете физики… — наконец сумела она склеить непослушные слова.

Брат тяжело вздохнул.

— Так, — строго сказал он. — Шагай домой, а я…

Нет, жди меня здесь. Одна не ходи. Наговоришь там…

— Ну вот что, — вмешалась Юлия Юрьевна. — Девочке нужно умыться и привести себя в порядок.

Сейчас мы зайдем ко мне. А ты сходи в школу. Нужно уладить со стеклом.

При взгляде на Юлию Юрьевну глаза брата потеплели. Нике удалось справиться с рыданиями. Переложив на чужие плечи часть своих проблем, она почувствовала облегчение. Брат что-то шепнул на ухо Юлии Юрьевне. Щеки у той в ответ порозовели, что сделало ее еще привлекательнее.

— Пойдем! — Женщина обняла Нику за плечи.

В квартире Юлии Юрьевны царила уютная теснота. В единственной комнате стояли стол со швейной машинкой, два кресла с торшером и детская кроватка с мягкими игрушками внутри, наскоро застеленный пледом диван. Словно на нем спали днем. Мать ее за такую небрежность поругала бы. Ника сама с утра застилала все постели. Внимание девочки привлек большой темный комод. На нем, как на витрине, красовались куклы. Куклы были настолько необычны, что Ника подошла поближе, чтобы рассмотреть. Это сплошь были миниатюрные скульптуры. Лица кукол были живыми и внимательными. Они пристально и выжидательно смотрели на пришелицу. Каждая — образ. Очарование. Тайна. А костюмы! Что за великолепные костюмы были на них! Длинные бальные платья, бархатные амазонки, прозрачные накидки, шляпки, муфты, пелерины…

— Нравится?

Ника не заметила, как Юлия Юрьевна возникла у нее за спиной.

— Очень! — призналась Ника.

— Ты тоже можешь научиться изготавливать не хуже.

— Я?! — Ника недоверчиво покачала головой.

— Никакого сомнения. А пока сходи-ка умойся.

В ванной Ника долго терла мылом руки и несколько раз намыливала лицо. Рядом с миловидной, с мягкими движениями, женщиной Ника чувствовала особенно остро свою угловатость, подростковое несовершенство.

Вернувшись, она забралась в кресло и спрятала ноги с зашитыми колготками под сиденье. Юлия Юрьевна зашивала ее фартук.

— Зачем вы… Я сама бы зашила… Я умею.

— Ты с кем-то подралась?

В тоне не слышалось осуждения. Будто драка было делом обычным. Даже для такой взрослой девицы, как Ника.

— Да. С девчонками. Они обзываются. Они зовут меня цыганкой.

— Почему? — Юлия Юрьевна оторвалась от шитья. — За твои черные глаза?

— Думаю, что нет. — Ника с вызовом посмотрела на нее. — Я не одеваюсь, как они. Не пришиваю к форме белые воротнички. Не ношу капроновых колготок.

— Почему? — Юлия Юрьевна смотрела на девочку с неподдельным любопытством.

Ника дернула плечом:

— Некогда мне заниматься такими глупостями. У меня дел полно.

— Да, я знаю, — согласилась женщина. — Тебе приходится много работать по дому. Ты помогаешь маме. Но.., это ведь не значит, что ты не должна следить за собой?

— Я слежу. Я сама стираю свои вещи, сама зашиваю. Даже покупаю себе одежду, — возразила Ника.

Ей было неловко в этой уютной квартире с куклами и Юлией Юрьевной, которая, как оказалось, все про нее знала.

— Молодец. — Юлия Юрьевна подошла и положила фартук ей на колени. — А почему у тебя колготки зашиты красными нитками?

Ника опустила глаза на пальцы ног и поспешно спрятала ноги под кресло.

— Коричневых не было.

— Думаю, дело не в этом. — Женщина опустилась в кресло напротив Ники. — Если бы ты зашивала для Славика или для мамы, или для папы, то, наверное, нашла бы нужные нитки. В крайнем случае одолжила бы у соседки.

Ника пожала плечами. Она не понимала, куда клонит женщина.