Девушка на неделю - Моника Мерфи Страница 3

Нашей матери плевать. Я единственная, кого это волнует. И сейчас я уезжаю на неделю. Он не будет ходить в школу только половину времени с момента моего отъезда, но и этого вполне достаточно, чтобы вляпаться в неприятности.

Терзающий меня страх вот-вот окончательно разорвет мне сердце.

– Почему ты должна уехать?

Я стаскиваю с верхней полки старую сумку, которой уже давно никто не пользовался. Облако пыли поднимается в воздух, когда она приземляется на мамину кровать.

– Я ненадолго.

– Неделя, Фэйбл. Ты оставляешь меня здесь с матерью на семь гребанных дней. – Оуэн садится на кровать напротив сумки и начинает кашлять от пыли, летающей в воздухе.

– Не выражайся, – хлопаю я его по колену, он уворачивается, притворно вскрикнув. – Это особая работа, мне заплатят много денег. У нас будет отличное Рождество.

– Да срать мне на Рождество.

Я бросаю на него суровый взгляд, и он нерешительно бормочет извинения. С каких пор он стал так разговаривать в моем присутствии? Что случилось с моим плаксивым младшим братиком, который бегал за мной хвостиком и чуть ли не боготворил меня?

– И за какую это «особую работу» платят такие деньжищи? – в его голосе слышен неприкрытый сарказм. Он еще слишком мал (ну, вообще-то, нет, я просто обманываю саму себя), но надеюсь, Оуэн не считает, будто я уезжаю, работать проституткой.

Хотя, именно ей я себя и ощущаю.

Я лихорадочно пытаюсь придумать оправдание. Не могу же я сказать Оуэну, чем в действительности буду заниматься. Я не говорила ему, сколько денег получу. Он знает только, что это большая сумма. Я еще не предупредила мать, хотя ее это вряд ли заинтересует. Я не видела ее почти сутки. У нее новый бойфренд, уверена, что она с ним.

– Я буду работать няней в одной семье, пока они уедут в отпуск на День Благодарения. У них трое детей, – ложь так легко срывается с языка, что это меня пугает. Оуэн начинает ржать. Сопляк.

– Ты будешь няней? Да ты ненавидишь детей!

– Неправда! – Хотя на самом деле он прав. – Семья довольно милая (понятия не имею насколько Каллаханы милые). – И я буду жить в огромном особняке.

Дрю сказал мне, что живет в Кармел. Никогда там не была, но слышала об этом месте. А в интернете нашла кучу фотографий. Это место потрясающее. Дорогое.

Пугающее.

– Думаю, ты не захочешь возвращаться. – Оуэн садится и пробегает пальцами по сумке, оставляя полоски на пыльной поверхности. – А еще ты будешь выглядеть как дешевая сучка, показавшись там с этой сумкой.

– Ты только что назвал меня дешевой сучкой? – Не могу обижаться, ведь, скорее всего, это правда. Я буду выглядеть нелепо со своим мизерным гардеробом и потрепанной пыльной сумкой. Семья Дрю будет надо мной смеяться. Да и он, вероятно, тоже. Сунет мне пятьдесят баксов и подкинет до автобусной остановки, когда до него дойдет, что я самая дерьмовая в мире фальшивая девушка.

– Возможно, – ухмыляется Оуэн. – Надеюсь, твой отъезд того стоит.

В какой-то момент меня отхватывает паника, но я быстро ее отгоняю.

– Да, обещаю.

– А что, если мама исчезнет? – На секунду я вижу прежнего Оуэна. Мальчика, зависящего от меня. Мальчика, который воспринимает меня как маму с тех пор, как на нашу мать стало невозможно положиться.

– Этого не произойдет. – Я уже разговаривала с ней, и поговорю снова, прежде чем уеду. Ей нужно постоянно все разжевывать, будто это я – мать, а она – ребенок. – Я заставлю ее поклясться приходить домой каждую ночь.

– Как скажешь. В противном случае я буду тебе названивать и умолять вернуться, – ухмылка снова озаряет его лицо. – Я могу опять назвать тебя дешевой сучкой, тогда ты рассвирепеешь и захочешь вернуться, чтобы надрать мне задницу.

Это так. Дотянувшись до него, я начинаю его щекотать. Мои пальцы добираются до ребер, его смех делает меня счастливой.

– Хватит, – он сгибается пополам, смеясь, – отстань от меня!

На один единственный глупый миг я почти забыла, насколько паршива наша жизнь.

Почти забыла.

Дрю

– Ты приедешь не один? – Мой отец прикрывает ладонью телефон, но я все равно слышу его. – Адель, Дрю привезет кого-то на День Благодарения.

Я вздрагиваю. Не хотел бы, чтобы отец перешептывался с моей мачехой, особенно, когда я все еще на линии. Она рано или поздно узнала бы, но я надеялся на «поздно».

– Как ее зовут? – раздается голос мачехи. Она недовольна. Что заставляет все внутри сжиматься.

– Фэйбл, – говорю я отцу, не дожидаясь, пока он спросит.

Он долго молчит, из-за чего мне кажется, что папа уже повесил трубку, но затем я слышу шепот Адель на заднем плане:

– Ну, Энди, как ее зовут?

Она похожа на ревнивую змею, когда говорит таким голосом. Хотя, наверное, так и есть.

– Это прозвище или что-то вроде того? – спрашивает меня отец.

– Это ее настоящее имя. – У меня нет объяснений. Черт возьми, я едва знаю Фэйбл Магуайер. Она местная. Ей двадцать лет, у нее есть младший брат, и она работает в баре. А еще у Фэйбл светлые волосы, зеленые глаза и классная грудь. Но я ведь не могу сказать это своему отцу. Тем более, он и сам оценит Фэйбл, когда увидит.

Снова раздаются приглушенные звуки. Знаю, сейчас он говорит Адель, что девушку зовут Фэйбл. Я слышу ее смех. Она та еще сука. Ненавижу Адель. Моя мама умерла, когда мне было два года. Я не помню ее, но мне бы очень этого хотелось. Отец начал встречаться с Адель, когда мне было восемь, а едва мне исполнилось одиннадцать, он на ней женился.

Адель – единственная мать, которую я знал, но я не люблю ее. И она это прекрасно знает.

– Что ж, привози свою малышку Фэйбл, мы будем только рады, – папа делает паузу, и я напрягаюсь, опасаясь того, что еще он может спросить. – Ты ведь не из тех, кто заводит постоянную девушку.

– Это другое, – она не та девушка, с которой они хотели бы меня видеть. Что в моих глазах делает Фэйбл еще прекраснее.

– Ты ее любишь? – отец понижает голос. — Адель это очень интересует.

Внутри меня закипает гнев. Можно подумать, ее это касается.

– Не знаю. А что вообще такое любовь?

– Ты рассуждаешь как циник.

Кто бы говорил. Мой отец очень сдержанный. Я не помню, когда он в последний раз целовал или обнимал Адель. И, конечно же, он не целует и не обнимает меня. Да я и не позволил бы ему это делать.

– Ну, мы встречаемся уже некоторое время, но я пока не разобрался, – пожимаю я плечами, но вспомнив, что отец меня не видит, чувствую себя идиотом.

– Ты никогда раньше не упоминал о ней.

– Это что, допрос? – Я начинаю потеть от того, что вру. Я до сих пор не разговаривал с Фэйбл, и это притом, что сегодня уже вечер четверга, а мы уезжаем в субботу днем. Нам надо встретиться и скорректировать наши истории, дабы они совпадали, хотя у нас будет уйма свободного времени, чтобы прояснить детали, ведь ехать около четырех часов.