Ее незабываемый любовник - Мерлин Лавлейс Страница 3

Шарлотта подалась к нему и впилась в его руку костлявыми пальцами, словно когтями:

– Ты унаследовал чистоту крови и это имя. Ты Сен-Себастьян. Последний великий герцог Карленберг.

– Что?!

– Натали обнаружила это в своих исследованиях. Дополнение. Император Франц-Иосиф подтвердил, что Сен-Себастьяны будут носить титулы великого герцога и герцогини. Вечно, в обмен на охрану границ империи. Империи больше не существует, но, несмотря на войны и восстания, этот небольшой участок границы между Австрией и Венгрией остается в прежнем виде. Следовательно, существует и титул.

– На бумаге, возможно. Но земли, особняки, поместья и охотничьи домики, составлявшие когда-то герцогство, давно поменяли хозяев или просто исчезли. Потребуется целое состояние и десятилетия судебных тяжб, чтобы что-то вернуть.

– Земель и домов больше нет. Но титул остался. Когда я умру, Сара станет великой герцогиней. Или Джина, если, не дай бог, что-то случится с ее сестрой. Но они вышли замуж за простолюдинов. Согласно законам первородства, их мужья не могут предъявлять права на титул великого герцога. Пока у Джины или Сары не родится сын или пока их дочери не подрастут и выйдут замуж за членов королевских семей, единственный, кто может претендовать на титул, – это ты.

Ну, еще бы! Титул и десять долларов помогут получить неплохой эспрессо в одном из самых дорогих кофе-баров Нью-Йорка.

Он сдержался и не высказал это вслух, однако бросил быстрый взгляд на женщину, слушавшую с выражением вежливого интереса, словно не она с ее исследованиями была инициатором этой абсурдной беседы! Ничего, он еще выскажет мисс Кларк свое мнение по поводу титула, навязанного агенту Интерпола.

Но он не позволил ни одной из этих мыслей отразиться в глазах и на лице, когда сжал руку герцогини.

– Я высоко ценю честь, которую вы хотите оказать мне, герцогиня. Это правда. Но при моей работе вряд ли я могу обременять себя титулом.

– Да. Я желаю поговорить и об этом тоже. Ты слишком много лет ходишь по лезвию бритвы. Сколько еще это будет продолжаться? Пока заденут не только ребро?

– Именно этот вопрос я ему и задавала, – поддакнула Зия, входя в гостиную.

Она воспользовалась несколькими часами отдыха от больницы, чтобы переодеться в любимые джинсы и летний ярко-красный топ. Насыщенный цвет поразительно контрастировал с ее темными глазами и волосами до плеч, такими же черными и блестящими, как у брата. Он встал и раскинул руки, она бросилась в его объятия и обхватила шею с той же яростной любовью, какую он испытывал к ней.

Она была на четыре года младше Дома. Ей двадцать семь, ему тридцать один. После смерти родителей он полностью взял на себя ответственность за сестру и круглыми сутками дежурил у ее больничной постели, когда она едва не умерла от кровотечения после прободения маточной кисты в первый год ее пребывания в университете. Осложнения во многом изменили ее жизнь, но ничуть отношение к ней Дома. Его стремление защитить сестру. Куда бы ни заносила его работа, каким бы опасным предприятием он ни был занят, стоило ей послать условное сообщение, и в течение нескольких часов, если не минут, он связывался с ней. Правда, он старался не раскрывать наиболее мрачные аспекты своей работы, но она знала достаточно, чтобы соглашаться с герцогиней.

– Тебе не обязательно работать под прикрытием. Твой босс в Интерполе сказал мне, что тебя ждет работа начальника сектора, когда бы ты этого ни захотел.

– Ты можешь представить меня за письменным столом, дорогая?

– Да!

– Ты совершенно не умеешь лгать.

Он сделал вид, что бьет ее в подбородок.

– Ты не выдержала бы и пяти минут допроса.

В комнату вернулась Джина. Откинув назад гриву локонов, она смело бросилась в атаку:

– Джек говорит, ты будешь превосходным передаточным звеном между Интерполом и Госдепартаментом. Собственно, он хочет поговорить с тобой об этом завтра. Когда будешь в Вашингтоне.

– При всем уважении к вашему мужу, леди Юджиния, я не готов вступить в ряды бюрократов.

Употребление почетного титула вызвало веселую улыбку на губах Джины.

– Поскольку здесь разбрасываются титулами, надеюсь, бабушка рассказала о дополнении?

– Рассказала.

– В таком случае…

Расправив юбку зеленого, как листва, сарафана, она присела в элегантном, немного театральном реверансе.

Дом пробормотал что-то, явно неподобающее особе королевской крови. К счастью, эта особа, Кларк, поспешно поднявшись, заглушила ропот.

– Прошу меня извинить. Это семейное дело. Оставляю вас обсуждать, а сама возвращаюсь к своим исследованиям. Позвоните мне, герцогиня, когда вам будет угодно, и мы продолжим нашу беседу.

– Обязательно. Вы в Нью-Йорке до четверга, верно?

– Да, мэм. Потом я лечу в Париж, чтобы показать заметки Саре.

– Ну, до этого мы еще встретимся.

– Спасибо.

Она наклонилась взять раздувшийся от бумаг портфель, прислоненный к ножке стула.

– Приятно было познакомиться, доктор Сен-Себастьян, и снова увидеться с вами, леди Юджиния.

Ее тон не изменился. И вежливое выражение лица осталось прежним. Но Дом не упустил из вида нечто в ее карих глазах, весьма похожее на презрение, когда она кивнула в его сторону:

– Ваша светлость.

Выражение его лица тоже не изменилось, но сестра и кузина хорошо знали эти вкрадчивые нотки в его голосе.

– Я провожу вас до двери.

– Спасибо, я дойду сама. О… э-э… хорошо.

Натали подслеповато моргнула за линзами очков. Улыбка не покидала красивое лицо Доминика Сен-Себастьяна, пальцы, сжимавшие ее плечо, конечно, не оставят синяков. Почему же она чувствует себя, как подозреваемый, которого уводят с места преступления? Особенно когда он остановился и пронзил ее взглядом прищуренных темных глаз!

– Где вы остановились?

– Простите?

– Где вы остановились?

Господи! Он что, флиртует с ней? Нет, этого не может быть! Она определенно не в его вкусе! Если верить веселым отчетам Зии, ее брат-холостяк обожает длинноногих блондинок или роскошных брюнеток. Судя по более едким замечаниям герцогини, за ним тянется длинный шлейф завоеваний.

Все это побудило Натали невзлюбить Доминика, еще даже не увидев. Однажды она влюбилась в слишком красивого, слишком красноречивого мошенника и за эту глупость будет расплачиваться до конца жизни. Все же она пыталась, действительно пыталась не выказать презрения, когда поспешно отняла руку.

– Где я остановилась? Вряд ли это ваше дело.

– Вы сами сделали это моим делом, откопав бессмысленное дополнение к эдикту.

Ничего себе! Он мог сжать ее плечо! Повести к двери, как под конвоем! Но определенно не имел права пренебрежительно отзываться о ее исследованиях!