Лейла. По ту сторону Босфора - Тереза Ревэй Страница 3

— До сегодняшнего дня за всю историю город сдавали только два раза, — объявил он приглушенным голосом. — В 1204-м, когда латиняне залили кровью и огнем Византий, и в 1453-м, когда Мехмед Завоеватель захватил Константинополь, к нашей общей славе. И теперь посмотрите-ка на это! Стыд и несчастье падут на нас и наших детей…

Люди инстинктивно сжались плечом к плечу, придавая себе немного смелости. Их лица были искажены болью и отвращением.

— Кажется, в Пера [8]развевается греческий флаг, — пробормотала женщина с закрытым лицом.

— Если все так и оставить, то эти проклятые румы [9]будут танцевать на наших трупах! — презрительно выпалил какой-то юноша.

Лейла часто наблюдала, как по Босфору в сторону Черного моря идут парусные суда. Летом с террасы своего йали [10]она смотрела, как величественные корабли спокойно проплывают мимо, и ей казалось — протяни руку и можно их погладить. Но эта ощетинившаяся оружием масса, готовая пролить поток огня и крови, внушала страх.

— Они ненавидят нас, — в отчаянии произнесла женщина с закрытым лицом. — Они будут издеваться, зверствовать. И некому нас защитить.

— А как же Его Величество? — возмутился учитель в зеленом тюрбане, который преподавал Коран в соседней мечети.

— А что вы хотите, чтобы он сделал? Он связан по рукам и ногам, — настаивал на своем юноша. — От него нечего ожидать, это уж точно.

— Прошу прощения, вы случайно не видели маленького мальчика, он был совсем один? — спросила Лейла, говоря в сторону. — Сегодня утром мой сын исчез. Думаю, он тоже хотел посмотреть на флот. Он вот такого роста, — сказала она, показывая рукой, — у него темные волосы и светлые глаза.

Старик в сюртуке повернулся к ней. У него были голубые глаза потомков смешения османов с кавказскими племенами. Кажется, он проникся беспокойством молодой матери.

— Он часто сюда приходил?

— Не знаю… Знаю только, что он иногда сопровождал отца в кафе, которое рядом с кондитерской. Но не уверена…

Поддавшись эмоциям, она чуть не рыдала.

— Да у вас кровь! — воскликнул мужчина, увидев ее исцарапанную руку.

Он приказал Лейле сесть на табурет у кафе, попросил хозяина принести воды и мыла. Он сам, очень заботливо, обработал рану.

— Кажется, у меня есть идея насчет вашего сына, — наконец произнес он, убедившись, что рана чистая.

Она согласилась последовать за ним и удивлялась, как свободно смогла разговаривать с незнакомым человеком. Она набросила на лицо вуаль, чтобы никого не шокировать, хотя уже около десяти лет после революции Младотурков и последующих за ней войн строгие правила, определяющие поведение женщин, были смягчены.

Они пересекли заброшенное кладбище с древними покосившимися мраморными могилами, забытыми в веках и едва видимыми под сенью кипарисов и прочей растительности. Вошли на новое кладбище, часть ежедневной жизни стамбульцев, как бедных, так и богатых. Сюда приходили семьями или с друзьями пообщаться с умершими, прогуляться или устроить пикник, а дети чувствовали себя здесь как дома. Незнакомец указал на столетний платан в глубине сада, на краю балюстрады, нависающей над Босфором. Мужчина окликнул двух ребят, оседлавших ветку, спросил, не видели ли они маленького Ахмета. Над Лейлой склонились веселые, перепачканные пылью лица мальчишек. Старик бросил им монету, и один из ребят поймал ее на лету. Белоснежная улыбка озарила его замурзанное лицо.

— Когда я был ребенком, тоже приходил сюда посчитать корабли, — признался старик, извиняясь за то, что зря привел сюда женщину. — Не волнуйтесь, ваш малыш Ахмет познает жизнь, а жизни не стоит бояться.

Он в последний раз повернулся к иностранным кораблям.

— Не сомневайтесь, это тоже пройдет, — заверил он.

Но Лейла не могла успокоиться. Она упрекала себя за то, что поддалась смутной надежде и пустилась в напрасные поиски. Оставалось лишь вернуться домой и предупредить Селима, который наверняка будет в ярости. По спине пробежала дрожь. Спокойный Селим относился к тем людям, которых стоит опасаться в моменты редкого, но холодного гнева.