Юность Екатерины Великой. "В золотой клетке" - Маргарита Свидерская Страница 3

– Неприлично опаздывать и заставлять себя ждать, Фике! Столько времени сегодня говорила с вами и опять зря! – прошептала княгиня, оскорбленно поджала тонкие губы и прошла вперед к лестнице, заставив дочь посторониться и пропустить ее.

Екатерина грустно вздохнула, стряхнула с подола невидимую пылинку, подняла вверх подбородок и последовала за матерью, шепотом считая ступеньки, находя удовольствие в этом занимательном занятии. К тому же число ступенек все время получалось разным, возможно, Екатерина часто сбивалась со счета, отвлекаясь на происходящее рядом. Вот и сейчас вкусно запахло жареной курицей со специями от блюда, накрытого серебряным колпаком, которое продефилировало в руках официанта, что бодро спешил подать его к столу великого князя.

«Ой-ля-ля! Мы опаздываем – курицу уже понесли!» – и Екатерина прибавила шаг.

В первой комнате покоев, где располагался жених Екатерины – Петр Федорович, толпились придворные и сновали официанты. Екатерина иногда задавалась вопросом: «Как им удается сохранять такую слепящую белизну перчаток?» Но девушка и на этот раз не стала задумываться. Ее отвлекли, нужно было отвечать всем собравшимся на приветствия.

Назойливые взгляды буквально буравили маленькую княжну, подмечая припухлость и красноту век, неровный румянец на бледных щеках. Она смутилась. Но тут же отмела нерешительность – для придворных не было секретом, что княгиня Ангальт-Цербстская частенько потчует дочь затрещинами и пощечинами.

Из приотворившейся двери, что вела в покои великого князя, выглянул сам Петр, он схватил Екатерину за руку и втащил ее.

– Что же вы так задержались?! Я получил новые книги и фортификационные чертежи!.. Смотрите! – Жених увлек ее к столу, где высились стопками томики и пологой горой расползлись рулоны чертежей. Петр быстро разворачивал один за другим, тыкал пальцем и восторженно сыпал военными и строительными терминами, которые Екатерине были непонятны. Невольно она подавила зевок, ее больше заинтересовали книги.

– Петр Федорович, позвольте мне посмотреть книги?

– Екатерина, что с вашим лицом?! – Жених наконец-то отвлекся и заметил следы утренней выволочки. Екатерина засмущалась, схватила первую же книгу и принялась листать страницы, не разбирая и не вчитываясь. Буквы немецкого шрифта слились от набежавших слез при напоминании об утреннем инциденте. Петр решительно, немного резко, свернул чертежи, которые интересовали его буквально минуту назад, гневно отшвырнул их в общую кучу и подошел к невесте. Та замерла с раскрытой книгой, в полной растерянности: ей не хотелось врать другу, а тогда они еще были добрыми друзьями. И правду говорить не хотелось – слишком унизительными считала Екатерина оплеухи княгини Ангальт-Цербстской – ее отхлестали как обычную прислугу, как неразумное дитя, забыв о возрасте и ранге.

– Это опять пощечины от вашей матери?! – тихо спросил Петр, закипая от гнева, осторожно проводя пальцами по щеке. – Вы опять плакали?! Не отрицайте, Екатерина!

– Да. Я прогневила ее… – тихо ответила она, непроизвольно оглянувшись по сторонам. Кроме них в комнате находился чудаковатый карлик, который взгромоздился на стол и пытался перекладывать книги, пыхтя и вздыхая от усердия.

– Какое она имеет право вас бить?! Как только мы поженимся… Нет! Я сейчас же ей запрещу поднимать на вас руку! – Петр направился к выходу. Екатерина сорвалась с места и остановила.

– Умоляю вас – не делайте этого! Матушка ругалась не со зла! Такой у нее характер! А нечестные люди этим пользуются! Мы сразу простили друг друга! Не нужно скандала. Умоляю вас!

– Екатерина, – Петр высвободился. – Как вы не понимаете, я не могу оставить этот инцидент просто так. Я не могу молчать. Пусть я пока не муж вам, но защитить вас – моя обязанность! К тому же ваша мать давно уже испытывает мое терпение, она несносная интриганка! И не смотрите на меня такими глазами, не просите! Княгиню давно пора поставить на место! А еще лучше выпроводить за пределы империи!

– Нет! Вы только еще больше разожжете огонь скандала, который я погасила! – Екатерина преградила дорогу, прекрасно понимая, что не сможет удержать негодующего жениха, который возвышался над нею. Петр рассерженно переминался с ноги на ногу. Потом признался себе, что Екатерина права и еще неизвестно, как отнесется к прилюдному скандалу тетушка-императрица. Непредсказуемый результат охладил порыв наследника – ему тоже приходилось балансировать в окружении соглядатаев и доносчиков. Он и уступил.

– Хорошо, но пусть… пообещайте мне, такое больше не повторится. И вообще, мы с вами друзья. Значит, должны помогать друг другу и поддерживать, иначе эти мадамы нас просто уничтожат! Идемте обедать, я не буду ничего говорить вашей матери! Сегодня, – уточнил Петр и предложил руку.

За столом Екатерина постоянно ловила на себе насмешливые взгляды придворных, мать посмотрела в ее сторону всего лишь раз – скользнула взглядом как по пустому месту.

«Опять холодность. Опять она на меня дуется! Видимо, правда в ее словах: нужно притворяться и быть любезной со всеми, чтобы не навредили. Нельзя никому доверять. А Петру? Доверяю ли я своему жениху? Вот уж не знаю. А зачем мне это? Пусть он мне доверяет! Так будет лучше для меня».

Вот уж скоро Красное Село. Екатерина вглядывалась в лицо матери, стараясь запомнить каждую черточку – скорее всего княгине Ангальт-Цербстской больше не будет дороги к русскому двору. Императрица Елизавета и канцлер Бестужев дали понять, что ей больше не рады. Она выполнила великую миссию – выдала дочь замуж за будущего императора Российской империи и теперь не нужна. Слишком много интриг, многочисленных скандалов и ссор провоцировала, изрядно утомив императрицу Елизавету Петровну. Бестужев же утомился от ловли и перекупки шпионов, которых постоянно вербовала для Фридриха Прусского неутомимая княгиня.

Мать и дочь держали на лицах маску холодности, легкой напускной грусти – соответствующей моменту расставания. Но внутри у них бурлили страсти.

Княгиня злилась, что не успела выполнить задуманное – не всех намеченных людей удалось подкупить, слишком дорого стоили шпионы, немерено тянули у нее золото, а информации пшик. Приходилось искать новых – замкнутый круг. Но более всего ее душила зависть, настолько сильная, что при одном взгляде на юную дочь, великую княгиню и будущую императрицу, она пробегала в оскорбленно-обиженных складках у тонких губ, в узком прищуре темных глаз.

«Эх! Мне бы твои годы, Фике. Уж я бы развернулась! Всех взяла б, в кулаке держала! Только ты, глупенькая, не понимаешь, какая тебе досталась удача – Империя! И мужа – олуха Питера под каблуком держать не сумеешь. А он – вот, бери и крути им! Мало. Ох мало я Фике наставлений дала. Да что уж теперь – поздно. Попытаюсь на остановке с ней переговорить» – княгиня искоса, из-под ресниц взглянула на зятя, который сидел напротив нее и откровенно скучал.

Петр не пытался проявить вежливость и завязать разговор с отъезжающей родственницей. А о чем говорить? Показывать радость – неприлично, растекаться в любезностях и приглашать наведаться – Боже, спаси! Пусть по другим дворам путешествует, тут уже всех допекла. Наконец-то отбывает! Счастье-то какое! Екатерина теперь не будет такой дерганой и заплаканной. Они смогут разговаривать, больше общаться. Он непременно научит ее стрелять из ружей, разбираться в фортификационных чертежах – это же так занимательно! И все без оглядки, не прячется ли кто за занавеской.