Одинокая девушка - Лилиан Пик Страница 3

— Это очевидно, ----— вспыхнув, фыркнула Лоррен, — но мы не должны разговаривать на таком языке, мистер Дерби, так что...

— Что касается английского, — оборвал он, игнорируя ее злой выпад, — вы же не можете изолироваться в башне из слоновой кости или повернуться спиной к тем изменениям, которые происходят вокруг вас. Я просто шокирован тем, что вы, учительница, как раз и пытаетесь сделать это. Невозможно раз и навсегда сохранить устную и письменную речь в первоначальном ее состоянии напыщенности и официальности.

Его критика уязвила Лоррен до глубины души. В раздражении она начала собирать тарелки и наконец сказала:

— Эта дискуссия совершенно бессмысленна. Говорю вам здесь и сейчас, — она повысила голос, как будто ненавистные писаки заполнили столовую, строя злые козни против правильного произношения, — я считаю журналистов самыми высокооплачиваемыми неквалифицированными работниками в стране, а их труд — всего лишь уборкой мусора. Они только ворошат его, ничего ценного не создавая.

Выпалив это, Лоррен сорвалась с места и пронеслась мимо потерявших дар речи матери и постояльца на кухню. Почему-то она не испытывала никакой радости от своей пирровой победы. Наоборот, у нее было такое чувство, что она не только задела противника, но и очень сильно навредила самой себе.

По воскресеньям Лоррен и Берил обычно позволяли себе подольше понежиться в постели, но в этот выходной обе поднялись очень рано, решив сначала изучить привычки своего постояльца. Лоррен приготовила завтрак и с подносом поднялась наверх к его комнате. Постучав, она ждала перед дверью, когда Алан откроет, Оказалось, что тот уже давно встал и успел одеться. Он открыл дверь и с улыбкой пригласил ее войти. Девушка поставила поднос на стол и повернулась к постояльцу.

— Мне велено вам передать, мистер Дерби, — сказала она, произнося слова, как ребенок, выучивший урок наизусть и теперь, с четкостью попугая, повторяющий его в классе, — что моя матушка настаивает, чтобы вы говорили обо всем, что вы хотите, и не стеснялись требовать того, чего вам недостает.

Алан как-то странно посмотрел на нее, и Лоррен успела заметить легкую улыбку, быстро промелькнувшую в уголках его губ.

— Понятно, — сказал он, — а вы начнете вести себя как официантки или как поставщики того, в чем я нуждаюсь?

Лоррен усомнилась в серьезности его слов. Да еще эти пристальные, анализирующие глаза!

— Ну что ж, — продолжал он, рассматривая ее серые старые, вытянутые на коленках спортивные брюки и не менее изящную блузку, — во-первых, мне нужен секретарь, на полный рабочий день, конечно; во-вторых, человек, который будет делать всю предварительную работу: искать интересные факты, анализировать их и тому подобное; потом еще кто-то, кто будет отвечать на телефонные звонки. Кроме того, необходим человек для решения хозяйственных вопросов: пришить пуговицу, убрать в комнате, постирать... э-э-э... ну и так далее. Помимо всего прочего, естественно, — добавил он, весело и лукаво посмотрев на девушку. — Странно, такое впечатление, что я говорю с женой, а такого мужчина в здравом уме никогда не допустит в разговоре с девушкой.

Он бросил на нее вызывающий взгляд, видимо надеясь спровоцировать на ответ, но Лоррен лишь скупо и натянуто улыбнулась. Ее воинственность угасла еще вчера, и к тому же, как она решила по его поведению, Алан списал ее со счетов как безнадежный случай.

— Спасибо, что приготовили мне завтрак, — сказал он и отвернулся, и Лоррен вдруг почему-то почувствовала себя школьницей, выгнанной из класса.

Утро прошло спокойно, и она решила взять себя в руки и постараться настроиться после долгих летних каникул на новый школьный семестр.

— Когда придет Хью? — спросила мать, когда они мыли посуду после ленча.

— Как обычно, в три.

— Куда-нибудь пойдете?

— Вряд ли. Я какая-то ленивая сегодня, наверное, реакция на наступление нового учебного года. Ненавижу этот первый день осени — столько суеты и беспокойства из-за ерунды...

К приходу Хью Лоррен тщательно причесала волосы и туго стянула их лентой на затылке, надела юбку и чистую белую блузку и слегка провела розовой помадой по губам. Впервые за много лет она осталась недовольна своим отражением в зеркале. Чего-то недоставало ее облику — не выразительности, нет, это как раз было. Не хватало шарма и жизни. Ее мать была права — чопорность написана у нее на лице, и вся косметика мира не подарит того, что отсутствует внутри нее. Вот и сейчас не было ощущения счастья от встречи с другом, ничего в ее душе не расцвело, глаза не засияли, щеки не зарумянились. Она подумала о Хью, лысеющем, флегматичном, славном и милом, и вдруг удивилась тому, что ее пульс в его присутствии никогда не учащался. Даже те несколько раз, что он ее целовал, сердце ее продолжало биться ровно и спокойно. Лоррен решительно отвернулась от зеркального двойника и вышла из спальни.

На кухне Лоррен увидела Алана, мило беседовавшего с Берил. Он улыбнулся девушке, будто приглашая к мирным переговорам, но она сделала вид, что не заметила этого.

— Мы с Хью посидим в саду, — сказала Лоррен матери.

Берил кивнула и пояснила Алану:

— Хью — друг Лорри. Он учительствует в той же школе.

— Он тоже учит английскому языку и разделяет вашу неприязнь ко мне подобным? — осведомился Алан у Лоррен, все еще пытаясь улучшить их отношения.

— Нет, — ответила она раздраженно. — Его специальность — химия.

— Отлично, надеюсь, тогда я не буду выглядеть в его глазах таким негодяем, как в ваших. У вас слишком пуританский подход к своему предмету. — Он облокотился на стол и вызывающе улыбнулся. — Учитель — профессия, заслуживающая особого уважения. Некоммерческая, монотонная, рутинная и часто разрушающая душу. В конце концов учитель становится таким же, как его профессия: унылым, скучным и почтенным.

Лоррен не понравилось, что он обратил ее же оружие против нее самой. Она холодно посмотрела на него и сказала:

— Лучше быть такими, мистер Дерби, чем лгунами и отъявленными сенсационщиками, как вы и вся ваша братия. Да и что вы вообще знаете об учителях?

— По работе мне пришлось сталкиваться с некоторыми, так что кое-какие впечатления у меня есть. И я не вижу причины для пересмотра своего мнения, особенно после того, как услышал ваши речи.

Это откровенное заявление было рассчитано на то, чтобы вывести ее из себя, поэтому Лоррен сдержалась, хотя глаза выдавали ярость, бушевавшую в ее душе. Даже Берил заметила это:

— Успокойся, Лорри, он тебя только поддразнивает, правда, Алан?

Он широко улыбнулся и ушел в свою комнату.

— Тебе не стоит так разговаривать с ним, — упрекнула Берил дочь. — В конце концов, он наш гость...

— Который приносит доход, — язвительно заметила Лоррен, перебив мать.

— И он действительно очень милый мальчик, — закончила Берил, не обратив внимания на колкость дочери.