Дракон и жемчужина - Джинни Лин Страница 3

К ней снова вернулся инстинкт самосохранения, окутывая подобно второй коже. Чувства обострились, заставив резко задуматься о происходящем вокруг. Ли Тао, несомненно, вел приготовления к войне, вооружившись мечом и окружив себя бесстрашными воинами. Лин Суинь владела иным оружием.

К исходу следующего дня пути широкая открытая дорога спряталась в тени гор, а земля стала более темной и плодородной. Они вступили в зеленый бамбуковый лес. Высокие стебли вздымались над головой, заполняя собой весь обозримый горизонт. В тех местах эти заросли называли бамбуковым морем, морем, в котором не было ни капли воды, и лишь ритмичное колыхание высоких зеленых стеблей создавало иллюзию набегавших волн, а тихий шелест остроконечных листьев — ощущение прохладного морского бриза. Над ними словно распростерся зеленый полог, окруживший отряд цзедуши Ли Тао со всех сторон. Когда Лин Суинь отвела глаза от окна, ее взор затуманила красная пелена, словно весь окружающий ее мир внезапно заволокло неестественно ярким закатным заревом.

Суинь высунулась из окна носилок, высматривая Ли Тао. Его высокая, с прямой осанкой фигура возвышалась во главе отряда всадников. Темные одежды резко выделялись на фоне зеленого леса. Могучий воин стал единственной точкой притяжения ее взгляда. Он обладал всей полнотой власти, а она… стоило смириться с реальностью — у нее не было ничего.

Ли Тао почти не разговаривал с ней, за исключением того скудного обмена репликами у реки. Что же вынудило его выбраться за пределы собственных, столь тщательно укрепленных территорий, чтобы захватить ее в плен? Влияние «драгоценной супруги» угасло вместе со смертью Божественного императора. Она была всего лишь памятником предыдущей эпохи, потускневшим и бесполезным напоминанием о славных днях покойного императора Ли Мина.

Их караван внезапно остановился, занавес паланкина отдернули. Ли Тао снова предстал перед ней. Он протянул руку, и Лин Суинь не оставалось ничего, кроме как принять ее, легко сжав миниатюрными пальчиками, прежде чем покинуть паланкин. Это, казалось бы, столь мимолетное прикосновение не давало ей покоя, она долго продолжала ощущать упругую твердость его ладоней и, стоя подле всесильного военного наместника окраинной провинции, испытывала неясное беспокойство. Конечно, опытная придворная куртизанка знала, как распознать мужчину, облеченного силой и властью, но никогда еще ее столь безрассудно не влекло к такому мужчине.

Лин Суинь поспешила перевести внимание на дворец, стоявший у самого края бамбукового моря. Размерами он дважды превосходил ее дом у реки и был построен в роскошном стиле, характерном для имперской архитектуры. Его силуэт напоминал Суинь изысканные пагоды императорского дворца — те же мощные и одновременно изящные деревянные перекрытия, красная черепица крыши. Дом цзедуши возвышался над зеленым морем бамбуковых побегов.

— Почему вы привезли меня сюда?

— Как я уже сказал, оставаться у реки было более для вас небезопасно.

Госпожа Лин вызывающе вскинула голову:

— Так, значит, почтенный наместник Ли решил возложить на себя обязанности моего покровителя?

В ответ он криво усмехнулся и указал в сторону дворца. Этот человек, похоже, относился к своим словам с такой скаредностью, будто те были золотыми монетами, чудом попавшими в руки уличного попрошайки. Каждое его действие казалось настолько хорошо продуманным и взвешенным, что Лин Суинь невольно задумалась, способен ли этот невозмутимый воин вообще потерять самообладание на пике гнева или страсти. При мысли о последнем сладкий холодок пробежал по позвоночнику.

Ли Тао продолжал следовать позади, когда они подошли к парным статуям львов, охранявшим вход во дворец. С каждым шагом ее все больше и больше страшила его мощь. Уверенные шаги и ощущение всеобъемлющей власти. Видимость уважения, с которым Ли Тао позволил госпоже Лин возглавить процессию, выглядела нелепо и пугала ее. Сколько же ему потребуется времени, чтобы дать, наконец, знать о своих подлинных намерениях?

Один за другим к входу стали стекаться слуги. Всего семеро, отметила про себя Лин Суинь, ничтожно малое число для такого огромного дома, столь напоминавшего ей императорский дворец. Чуть впереди небольшой кучки челядинцев стояла круглолицая старая женщина с седыми волосами. Когда Ли Тао представил свою спутницу, старушка вздрогнула, удивленно открыв рот.

— Лин-гуйфэй! — Старушка все кланялась и кланялась. Ее узкие, худые лопатки резко выделялись под коричневым халатом служанки.

— Цзиньмэй, покажи госпоже Лин ее покои. — Прежде чем уйти, Ли Тао бросил равнодушный взгляд в сторону гостьи.

Невыносимо. Лин Суинь вспыхнула от гнева, когда тот удалился по коридору. С таким же безразличием наместник смотрел на нее и во время всего путешествия. Силой оружия он принудил ее покинуть свой уединенный приют, однако продолжал относиться к ней так, будто ее персона не имела для него никакого значения. Это было… было гораздо хуже, чем если бы он допрашивал ее или угрожал расправой. По крайней мере, в том случае она хотя бы знала его планы.

Старая служанка мягко коснулась ее руки:

— Пойдемте вместе с тетушкой Цзиньмэй, госпожа.

Стража проследовала за ними, когда старушка повела Суинь за собой по просторному коридору дворца.

— Гуйфэй даже еще прекраснее, чем о ней говорят, — проворковала тетушка, обращаясь к ней титулом, пожалованным Суинь Божественным императором. — Мы все весьма польщены и обрадованы честью, оказанной вами этому дому своим приездом.

Воистину приятнейшее путешествие. Церемонный визит, в котором ее любезно сопровождали пятьдесят вооруженных с головы до ног стражников.

Тетушка поспешила вперед, проворно семеня в своих деревянных сандалиях, сопровождая Суинь через центральную гостевую залу во внутренние помещения дворца. Тихие и просторные комнаты были обставлены изящной мебелью. Все покои дворца казались тщательно прибранными, однако она затруднилась бы описать их с известной долей определенности — они производили столь же загадочное и непонятное впечатление, как и их таинственный владелец.

Через центральную дверь Лин Суинь проследовала за тетушкой в главный внутренний дворик, украшением которого служил тщательно ухоженный садик. Садовник легко касался пальцами густой зелени живой изгороди, прежде чем обрезать ее большими садовыми ножницами. Глаза его не концентрировались ни на движениях руки, ни на острых лезвиях ножниц, едва заметно порхавших перед ним. Когда садовник обращался к долговязому, худому юноше, стоявшему возле маленького пруда, взгляд его продолжал оставаться пустым и отсутствующим, лишь на миг останавливаясь на предмете его занятий.

Юноша поймал направленный на него взгляд Лин Суинь. Ему было около шестнадцати — мальчик, готовящийся стать мужем. Охапка влажной травы выпала из его правой руки, когда юноша во все глаза уставился на прекрасную пленницу. Его левая рука безвольно свешивалась вдоль туловища, пальцы на ней казались иссохшими и скрюченными, словно голубиные коготки. Почувствовав внезапное смущение, госпожа Лин отвела взгляд.