Месть носит Prada - Лорен Вайсбергер Страница 3

Несколько часов пронеслись в каком-то диком вихре: душ, фен, термобигуди, тушь и плотная основа в количестве, достаточном, чтобы зашпаклевать до фарфоровой гладкости даже подростка с переизбытком гормонов. Одни делали ей педикюр, другие несли нижнее белье, третьи обсуждали цвет помады. Не успела Энди опомниться, как ее сестра Джил уже держала перед ней раскрытый наряд цвета слоновой кости, а мгновение спустя мать застегнула на нем молнию, облачив невесту в платье. Бабушка восхищенно прищелкнула языком. Лили всплакнула. Эмили торопливо курила в ванной, надеясь, что никто не заметит. Энди пыталась все запомнить, как-то осознать происходящее, и тут вдруг ее оставили одну. До выхода невесты в парадный зал оставались считанные минуты, и все разбежались готовиться. Энди неловко сидела на краешке старинного стеганого полукресла, боясь хоть как-нибудь испортить великолепие созданного образа. Меньше чем через час она станет замужней женщиной и всю оставшуюся жизнь будет принадлежать Максу, а он – ей. В это как-то не верилось.

Телефон в номере зазвонил. Это оказалась мать Макса.

– Доброе утро, Барбара, – произнесла Энди как можно любезнее. Барбара Энн Уильямс Харрисон, дитя американской революции, была потомком не одного, а целых двух людей, подписавших конституцию США, а также многолетним резидентом каждого мало-мальски заметного благотворительного комитета на Манхэттене. От уложенных Оскаром Блэнди волос до кончиков балеток «Шанель» Барбара всегда держалась с Энди в высшей степени корректно – как и со всеми, – но в восторге от выбора сына она не была. Энди старалась не принимать это близко к сердцу, да и Макс уверял, что это она сама себе все придумала. Вначале Энди казалось, что Барбара считает ее одной из преходящих фаз развития своего сыночка. Позже Энди убедила себя, что это знакомство Барбары с Мирандой убило любую возможность установить теплые отношения с будущей свекровью. Наконец Энди поняла, что таков просто стиль Барбары – обдавать холодной вежливостью всех, включая собственную дочь. Энди не представляла, как можно называть Барбару мамой – впрочем, ей этого ни разу и не предложили.

– Здравствуй, Андреа. Я только что спохватилась, что не передала тебе колье. Я уже сбилась с ног, с самого утра проверяла, чтобы все было организовано как следует, и в результате опоздала на укладку и макияж. Я звоню сказать, что колье в комнате Макса, такой бархатный футляр, лежит в боковом кармане этой его дешевой спортивной сумки. Я не хочу, чтобы она попалась на глаза обслуге. Может, тебе удастся убедить его ходить с чем-то более приличным? Видит Бог, я тысячу раз пыталась, но он положительно не…

– Спасибо, Барбара, я сейчас схожу за колье.

– Тебе нельзя! – Голос Барбары стал пронзительным. – Вы не должны видеть друг друга до свадьбы, это плохая примета! Отправь свою мать или Нину. Кого-нибудь. Ясно?

– Да-да, – сказала Энди и, положив трубку, вышла в коридор. Она быстро поняла, что Барбаре проще уступить и сделать то, что она хочет: споры ни к чему не вели. Именно поэтому Энди согласилась надеть фамильную драгоценность Харрисонов как «что-то старое» вместо какой-нибудь вещи, принадлежащей ее семье: Барбара настояла. Колье побывало на свадьбах у шести поколений Харрисонов – значит, у Энди с Максом тоже будет колье.

Дверь в номер Макса была приоткрыта. Войдя, Энди услышала, как шумит вода в ванной. «Классика! – подумала она. – Я готовлюсь уже пять часов, а он только что полез под душ!»

– Макс, это я! Не выходи!

– Энди? Что ты тут делаешь? – послышался голос Макса.

– Пришла взять колье твоей матери. Не выходи, ладно? Я не хочу, чтобы ты видел меня в платье.

Присев, она пошарила в наружном кармане сумки. Бархатной коробочки не было, зато пальцы нащупали сложенный листок.

Это оказалась дорогая писчая бумага кремового оттенка, довольно тяжелая, с вытисненными инициалами Барбары – темно-синей рукописной монограммой. Энди знала, что Барбара помогает «Дэмпси и Кэрроллу» держаться на плаву, закупая у них товар солидными партиями. Она десятки лет писала на этой бумаге и поздравления с днем рождения, и благодарственные письма, и приглашения на обед, и соболезнования. Барбара была старомодна, чопорна и скорее умерла бы, чем послала кому-то неотесанный имейл или – о ужас! – сообщение, поэтому ничего удивительного, что и сыну в день свадьбы Барбара написала на кремовом листке с монограммой. Энди уже хотела сложить листок, когда ее внимание привлекло собственное имя. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Энди начала читать.

Дорогой Максвелл!

Ты знаешь, что я всеми силами стараюсь не вмешиваться в твою личную жизнь, но я не могу больше молчать, коль скоро дело касается таких важных вещей. Я уже делилась с тобой моими опасениями, и всякий раз ты клятвенно обещал подумать. Сейчас, в преддверии твоего грядущего бракосочетания, мне придется высказаться открыто и недвусмысленно.

Я умоляю тебя, Максвелл, не жениться на Андреа.

Не пойми меня превратно, Андреа мила и, несомненно, однажды станет кому-то прекрасной женой. Но ты, сынок, заслуживаешь гораздо большего! Тебе нужна девушка подходящего происхождения, а не выходец из неполной семьи, где все, что она знала, – боль и развод. Твоей женой должна стать девушка, знакомая с нашими традициями, с нашим стилем жизни, которая поможет передать имя Харрисонов следующему поколению, а главное, будет любить тебя и ваших будущих детей больше собственных эгоистических карьерных устремлений. Прошу тебя серьезно задуматься: ты хочешь, чтобы твоя спутница жизни издавала журналы и ездила в командировки или чтобы она ставила интересы близких выше своих и разделяла филантропические взгляды рода Харрисонов? Разве ты не желаешь супруги, которая будет думать о семье, а не о собственных амбициях?

Повторюсь: я считаю твою неожиданную встречу с Кэтрин на Бермудах знаком свыше. О, как ты был рад увидеть ее снова! Молю тебя, не отбрасывай это чувство! Ведь ничего окончательного пока не произошло, еще не поздно. Мне очевидно, что ты всегда любил Кэтрин, и еще более очевидно, что из нее получится прекрасная спутница жизни.

Я всегда очень гордилась тобой и знаю, что твой отец смотрит на нас с небес и поддерживает тебя в принятии правильного решения.

Со всей любовью,

мама.

Энди услышала, как перестала течь вода, и, вздрогнув, уронила письмо на пол. Поднимая листок, она заметила, что у нее дрожат руки.

– Энди, ты еще тут? – спросил Макс из-за двери.

– Да, я… Подожди, я уже ухожу, – выговорила Энди.

– Ты его нашла?

Она помолчала, не зная, как ответить. Из комнаты словно откачали кислород.

– Да.

За дверью послышалось шарканье, открылся и закрылся кран над раковиной.

– Ты уже ушла? Мне надо одеваться.

Пожалуйста, не женись на Андреа! Кровь стучала в ушах Энди. О, как ты был рад снова с ней увидеться! Ворваться в ванную или выбежать в коридор? Теперь они с Максом встретятся только во время обмена кольцами на глазах у трехсот гостей, включая его мать.