Я не играю в любовь! - Лора Брантуэйт Страница 3

Кроме этого сказать себе действительно было нечего.

– Лори, слушай, а давай я туда вообще не пойду? Избавлю нашу семью от позора.

– Даже не думай! Пойдешь! Иначе потом бог знает сколько времени будешь думать о том, что нужно было попробовать, – отрезала Лори. Она все-таки была старшей сестрой, и директивные реплики ей удавались очень хорошо.

– Но, Лори, я не буду… – жалобно проныла Молли.

– Никаких «но»! Смотри, мы уже приехали.

Эдвард затормозил перед не очень большим двухэтажным зданием, выкрашенным в светло-коричневый цвет. Строгая, без изысков архитектура. В общем, скромно и со вкусом. Ладно, ничего особо примечательного. Будет не так обидно, когда со мной здесь попрощаются, подумала Молли.

– Я тебя провожу, – заявила Лори. Она предвидела возможность того, что сестра струсит и сбежит. Оказаться не на высоте – вот чего Молли боялась больше всего на свете.

– Но я уже взрослая! – возмутилась Молли.

Лори была непреклонна:

– Однако я хочу тебя поддержать. Морально.

Молли поняла, что спорить бесполезно.

Путь до входа в театр оказался невозможно долгим. Молли внутренне ощетинилась, представляя, как войдет сейчас в холл, по которому снуют туда-сюда расфуфыренные красотки, пришедшие, как и она, на кастинг. Стеклянная темная дверь открылась тяжело. В холле было пусто.

– А где все? – пробормотала Молли.

– Кто? – не поняла Лори.

– Ну… девушки, которые пришли на кастинг?

Лори пожала плечами.

– Не знаю, Эд не сказал мне, что именно здесь будет.

Молли остановилась и повернулась к сестре. Личико ее сияло.

– Лори, вот видишь, все уже закончилось! Мы опоздали. Нам нечего здесь делать, пойдем скорее домой, я страшно устала. – В голосе Молли слышалось огромное облегчение и удовлетворенность тем, как все обернулось.

Она взяла сестру за руку и потянула к выходу, но Лори решительно воспротивилась:

– Ну уж нет! А вдруг мероприятие отменили? Или перенесли? А мы уйдем, ничего не выяснив! Нет, дорогая, дело мы доведем до конца. Пошли.

– Ох, Лори… – протянула Молли, но ее старшая сестра уже решительно двинулась по коридору в направлении гардероба.

Молли увидела пожилого джентльмена, с гордостью несущего пост у пустых вешалок.

– Добрый день, могу я вам помочь?

– Да, здравствуйте, – бойко заговорила Лори. – Моя сестра хотела попасть на кастинг, но здесь никого нет. Что это значит?

– Куда-куда хотела попасть эта юная леди? – Служащий посмотрел на Молли поверх очков. Удивленно и дружелюбно посмотрел.

– На кастинг, – пискнула Молли. – Я хотела бы получить у вас место.

– Ах вот в чем дело! – обрадовался пожилой джентльмен. – Ну так для этого вам нужно обратиться к мистеру Айсхолду. Это наш режиссер. Он сейчас в костюмерной. Вам туда, – старичок махнул рукой, – вторая дверь.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила Лори и взяла курс в указанном направлении.

Молли вздохнула. Значит, позора все-таки не миновать.

Сестры свернули в маленький боковой коридорчик. Паркет мягко поблескивал, узкая красная дорожка мягко приглушала звук шагов. В коридоре царил полумрак: источниками света служили небольшое окно в конце и одинокий светильник в форме цветка на стене. Нужная сестрам дверь была чуть-чуть приоткрыта. Оттуда слышался какой-то шорох.

– Так, я тебя здесь подожду. Все получится, солнышко, я в тебя верю! Ты у меня самая замечательная! Иди, – прошептала Лори на ухо сестре.

Молли не выказывала признаков желания зайти в костюмерную, поэтому Лори уже приготовилась подтолкнуть сестренку «на путь к сцене», но Молли сделала ей знак и осторожно заглянула в щелку.

Ее взгляду предстал высокий худой мужчина, стоящий спиной к двери и что-то тихо мурлыкающий себе под нос. Он был занят: перед ним стояло около полутора десятков гипсовых голов с париками и одна – без. Вероятно, то, для чего она служила подставкой, находилось в руках у мужчины. В свете, падающем от арочного окна, Молли увидела легкое облачко пыли, очевидно от встряхивания париков. У них что, даже костюмера нет? Сам режиссер вытряхивает парики и причесывает их! С ума сойти!

Молли осторожно поскреблась в дверь.

– Да-да, войдите, – отозвался мужчина хорошо поставленным голосом, не поворачиваясь к двери.

Он еще раз встряхнул парик, который держал в руках, и Молли увидела, как стремительно затанцевали в воздухе крохотные пылинки. Девушка вошла, нервно подрагивающей рукой прикрыв за собой дверь и оставив за порогом Лори с молитвенно сложенными ладонями. Молли оказалась в небольшом помещении, где повсюду висела или лежала всевозможная одежда: женские платья, блузки, юбки, даже чулки, мужские костюмы, брюки, рубашки из шерсти, хлопка, шелка, бархата, нейлона; фасоны девятнадцатого века, начала двадцатого века, середины века, семидесятых, девяностых годов… У Молли закружилась голова. Сказка. Следы стольких эпох в одной этой комнатке, волшебные предметы, помогающие путешествовать во времени, – разве не чудо?

Пауза затянулась. Молли смутилась.

– Здравствуйте. Мистер Айсхолд?

– Здравствуйте, это действительно я. – Мужчина наконец-то соизволил обернуться и окинул вошедшую прохладным взглядом.

Это был немолодой уже человек с почти совсем седыми волосами и по-лошадиному вытянутым интеллигентным лицом. Молли удивилась его пластике: невозможно было определить, кто может двигаться так – гибкая женщина или грациозный мужчина. Темно-серые глаза смотрели из-под полуопущенных век, и от этого создавалось ощущение, что их обладатель постоянно оценивает своего собеседника.

Молли совсем оробела. Ох, как стыдно показывать себя с дурной стороны перед этим человеком. Ведь видно же, что он пропитан культурой, театром, Шекспиром, черт бы его побрал, насквозь! И тут я со своей Дездемоной и взъерошенными волосами… Ну и… Ну и сам виноват! Нечего было назначать на такую рань! Господи, я же все равно опоздала!

– Простите, мистер Айсхолд, я пришла на кастинг, но вижу, все уже разошлись. Так что я тоже… пойду.

Седые, с резко очерченным изгибом брови режиссера удивленно взметнулись вверх.

– О каком кастинге вы говорите, мисс?

– Э-э-э… Я узнала, что у вас в труппе вакантно место, и приехала на конкурс. Вот.

– Милочка, о чем речь? Какой конкурс? Если вы перепутали Линн-Лейк с Ванкувером или с Монреалем, то я могу понять, что примерно вы имеете в виду. Но конкурс в труппе провинциального театра! В Линн-Лейк! – Айсхолд говорил с иронией, но в его голосе Молли услышала горечь.

Самое естественное отношение человека, влюбленного в свое искусство, в свою работу, который видит, что это самое искусство никому не нужно и что, если и приходят люди, желающие получить роль и место, ему и выбирать-то не из кого…