Было ли счастье? - Дениза Алистер Страница 3

— Хорошо, — осипшим от волнения голосом проговорила Марни. — Я поговорю сегодня с Гаем.

В глазах Джеми мелькнула такая радость, что Марни поняла, что поступила правильно… почти. Джеми и представления не имел — просто не мог знать, — чего ей это будет стоить.

— Послушай, скажи Гаю, что я нашел потрясающую «Магнетт МГ КЗ»! — заговорил он быстро и с энтузиазмом, изо всех сил стараясь сгладить ситуацию. — Скажи ему, что когда я закончу работу над ней, он может забрать ее в свою коллекцию, — предложил он. — Она не такая хорошая, как та, что уже есть у него, и не покроет моего долга, но… — он сглотнул, от нахлынувших чувств голос у него слегка охрип. — На этот раз я верну ему все до единого пенса, Марни. Я обещаю. И спасибо тебе, спасибо, что ты согласилась сделать это для меня в последний раз.

— Я делаю это ради Клэр, а не ради тебя.

Марни и сама не знала, зачем сказала это, но, судя по тому, как побледнел ее брат, эти слова больно задели его — возможно, она и добивалась этого. Но в тот момент Марни казалось, что она ненавидит всех мужчин на земле.

— Я знаю, — сказал он, поднимаясь. Я знаю, что и ты, и Гай считаете, что я не стою того, чтобы меня спасать.

— Это неправда, и ты это прекрасно знаешь, — вздохнула Марни, слегка смягчаясь. — Но я действительно думаю, что тебе надо более серьезно относиться к своим собственным делам; я имею в виду, что ты должен этим заниматься сам, а не поручать Клэр.

— Теперь так и будет, — Он с таким убеждением произнес эти слова, что Марни, к своему удивлению, поверила ему. — И вот увидишь, она у меня будет иметь все.

Получив согласие Марни, он уже стоял у дверей, желая уйти как можно скорее.

— Ты позвонишь мне сразу же, как только поговоришь с Гаем?

Вопрос прозвучал очень вкрадчиво, однако в нем чувствовался напор, и Марни бросила на него настороженный взгляд.

— Что, очень срочно?

Джеми кивнул и покраснел.

— Он меня просто берет за горло, — признался он.

Также как и ты меня, подумала Марни, глядя, как он выходит. Но тут же упрекнула себя. Конечно, это преувеличение! Она любила брата, да и в конце концов на этот раз проблема возникла не из-за него, а из-за бедняжки Клэр.

Глаза ее невольно наполнились слезами, когда она подумала о своей хорошенькой миниатюрной невестке и о ее бедах. Джеми был прав — Клэр была не в том состоянии, чтобы добавлять ей переживаний.

Даже за счет того, что предстоит ей самой?

Дрожь прошла по всему ее телу, она чувствовала озноб, несмотря на то, что комната была залита солнцем; загнанные внутрь воспоминания стали просачиваться сквозь толстую броню, которую она соорудила вокруг себя, глаза затуманились, а ее воображение художника стало рисовать неясный образ.

Он становился все яснее вопреки ее желанию. Воображение разыгралось; ничто уже не могло остановить его.

Гай! Высокий, худощавый, со смуглой от природы кожей, что делало его еще привлекательнее. Его шоколадные глаза, казалось, кричали, как на рекламных роликах: «Гарантируем счастье!», а эта ленивая улыбка, которой он улыбался только ей, могла свести с ума. Она глубоко вздохнула, чтобы побороть возникшую в душе боль. Ее темная итальянская любовь! Это единственный мужчина, которому удавалось заставить ее почувствовать себя так, будто душа прорвала наконец какую-то липкую, невидимую пелену, о которой она только подозревала, но которой всегда тяготилась. И она вырвалась в неведомое, что тоже всегда манило и пугало.

Гай был человеком из этого неведомого, в котором скрывалось неугасимое пламя, иногда вырывающееся и притягивающее к себе ярким и страстным огнем безотчетно, как костер дикаря.

Понятно, что власть над женщинами, природу которой не понимали не только они, но и он сам, делала его чрезвычайно самонадеянным и высокомерным. Но для этого у него были все основания, в том числе и вполне земные. Громкая известность и деньги делали его для многих воплощением идеала мужчины, той, в общем-то, примитивной мечты, к которой неосознанно стремятся почти все женщины, даже самые интеллектуальные и неприступные.

И в то же время, с горечью напомнила она себе, это был самовлюбленный, жестокий и вероломный негодяй! Он знал, что хочет, и брал это с наивной самоуверенностью и страстью своей южной натуры — так, как он увидел и взял ее! Он позволил ей влюбиться в себя, а затем долго и беззастенчиво пользовался ее зависимостью, да еще приводил в оправдание аргументы типа «но ведь ты же любишь меня?!». А потом были ссоры до драк, была Антея, так и не родившийся на свет ребенок. Она никогда не простит ему этого. Никогда!

Четыре года тому назад ей удалось вырваться из этой паутины, но это причинило ей такую боль, что она поклялась никогда больше не встречаться с ним. Однако Гай был не из той породы хищников, которые просто так отпускают свою жертву.

И в течение этих четырех лет, хотя она и не могла понять, как и почему это происходит, они все еще продолжали поддерживать некоторые отношения; было похоже, что они кружат друг возле друга, как вымотанные в драке противники, используя вместо притупившегося оружия слова, чтобы высечь искры друг из друга. Отношения были враждебными и в то же время непонятно близкими. За эти четыре года, что прошли с тех пор, как произошел их болезненный и бурный разрыв, он не позволил ей выбросить его из своей жизни.

Ее всегда поражала эта его цепкость. Для человека, который способен получить все, чего захочет, стоит лишь щелкнуть пальцами, было странно это стремление удержать уже давно для него пройденное. Впрочем, это можно было объяснить. Она была одной из немногих неудач в его жизни, а его самолюбие не могло смириться с неудачей.

Сейчас же, впервые за долгое время, она чувствовала беспомощность и беззащитность. Насмешка судьбы! Она вынуждена была вспомнить, что Гай всегда предсказывал, что именно Джеми явится причиной ее поражения, и признать, что он оказался пророком. Похоже, эта его уверенность в своей правоте плюс терпение и выдержка могут принести свои плоды.

Ее взгляд прорвался через беспорядок, царивший в студии, в противоположный угол — туда, где на маленьком столике у двери стоял телефон — молчаливый и безразличный. Она постаралась успокоиться, привести себя в привычное состояние равнодушия и отрешенности, чтобы подготовиться к неизбежному разговору. Если Джеми и преподносит ее на тарелочке Гаю, то это еще не значит, что она должна спокойно играть роль десерта!

Почувствовав, что настроилась на воинственный лад, она решительно пересекла комнату, сняла трубку, спокойно лежащую на рычаге, и набрала хорошо знакомый номер лондонского дома сеньора Гая Фрабосы.