Любовь как в сказке. Романы о любви для девочек - Ирина Щеглова Страница 3

— Ничего ты, Ленка, не понимаешь, — назидательно втолковывала ей Марина, которую почти сразу же наградили прозвищем Семечка. Сосредоточенно сопя, она работала над «капризным» левым глазом — тушь никак не хотела ложиться на ресницы ровно, без комков. — Косметика — это не роскошь, а необходимость.

— Точно! — поддержала подругу бойкая вертлявая Оксана. Волосы ее были пострижены так коротко, что подвижная круглая рыжая головка напоминала птичью. За это и за фамилию подруги, не сговариваясь, так ее и прозвали — Птичка. — Вот тебе бы, например, не помешало немного замазать прыщики на лбу. У меня есть дезинфицирующий маскировочный карандаш — просто отличный, под цвет кожи.

— И глаза бы можно оттенить, — добавила худенькая черноволосая Ромашка. Когда она смеялась, на щеках появлялись симпатичные маленькие ямочки. — Они у тебя слишком водянистые, невыразительные.

— Спасибо, не надо, — язвительно отказалась Лена. — Обласкали вы меня, подруги, дальше некуда. Но уж как-нибудь без вашего грима обойдусь.

— Ох, Ленка, не права ты! — покачала головой толстенькая кудрявая веснушчатая Надя-Липа, припудривая нос. — Без косметики ты кто? Никто. Так, ощипанная курица в городском курятнике. Тебя же ни один приличный парень не заметит. А с косметикой? Совсем другое дело.

— Курица превращается в петуха, что ли? — фыркнула Лена. — Или в павлина? Что-то меня это не прельщает. К тому же такие «приличные», которые только фасад разглядывают, а внутри ничего не замечают, меня не интересуют.

— Как же, как же! А какими глазами ты сама на вокзале этого красавчика разглядывала, Петьку Зуева! — скептически усмехнулась Марина.

— А ты уже и имя его знаешь? — отпарировала Лена. — Хотя, что это я спрашиваю, и так ясно: ты из тех, которые любому появившемуся в поле зрения парню на шею вешаются. Ты у него, наверное, уже и номер телефона выпросила?

— Это я-то вешаюсь? — вскипела Марина. — Ты что, сама не видишь, что мне этого не требуется? — Девочка гордо встряхнула искрящейся гривой густых волос. — А вот тебе-то как раз и надо бы! С такой бледной, пресной и кислой физиономией на тебя ни один нормальный парень не посмотрит!

— Как-как ты сказала? Пресной и кислой? Не кажется ли тебе, что одно с другим несовместимо? — Лена повысила голос, видно было, что слова Марины больно задели ее.

— У тебя — совместимо! — отрезала Марина.

Девчонки смотрели друг на друга со взаимной неприязнью.

— Ладно, ладно, подруги, остыньте! — миролюбиво произнесла Надя. — Все равно вам делить нечего. Вы видели, как он мимо нас проскочил? Как мимо вулкана во время извержения. Улепетывал со всех ног куда подальше! Говорю вам, такие нашу сестру за километр обходят. Нам тут ничего не светит — ни накрашенным, ни бледнолицым…

— Да? — Марина лукаво улыбнулась. — Посмотрим, посмотрим…

— Девочки, а у вас тут что происходит? — Вожатая, крепкая, высокая, спортивного вида девушка с короткой стрижкой, заглянула в купе и понимающе кивнула: — Понятно. Ко сну, значит, готовитесь. Не забудьте только — уже без пяти десять, отбой через пять минут! И косметику чтобы я больше не видела! Уставом лагеря девочкам до шестнадцати краситься запрещено. А вам всем, насколько я знаю, по пятнадцать. Так что увижу — отниму и выкину, никакие уговоры не помогут! А намазанных буду лично отмывать, с мылом и мочалкой!

— У-у-у, мымра! — бросила вслед ушедшей вожатой Птичка. — Ох, и не повезло нам! Знаю я ее, училка из соседней школы, английский там ведет. Сказать, как ее там прозвали? Зубочистка.

— С таким прозвищем и такими мышцами она нам спокойно жить не даст, — озабоченно вздохнула Надя-Липа. — И почему это нам краситься не разрешают? Это что — концентрационный лагерь, что ли?

— Так отбой уже в десять? — разочарованно протянула Марина. — А я еще левый глаз не накрасила.

На самом деле ее беспокоило другое. Через пять минут Паша будет ждать ее в тамбуре, и нужно во что бы то ни стало незаметно сбежать от девчонок.

— Я пошла умываться! — объявила она, сгребая косметику в сумочку.

— Ну и дела! — покачала головой Лена. — Зачем же ты тогда красилась? Или это нравоучения вожатой на тебя так подействовали?

— Не твое дело, Шувалда! — огрызнулась Марина. — Сидишь там, наверху, вот и сиди!

Вот так и у Лены появилось прозвище. И хотя она всячески противилась этому, к концу поездки кличка приклеилась накрепко.