Исполни свое желание - Лада Бажен Страница 3

— Вы где? Можете подойти к скамейке возле фонтана?

— Хорошо, будем через пять минут.

Алена допила остатки вина и встала.

— Если кто-нибудь все еще хочет купаться в фонтане, он должен поторопиться. Игорь нас ждет через пять минут, — сказала Алена.

— Отлично, идем. Сто лет его не видел, так же как и тебя.

— Я и сама сто лет его не видела — так, чтобы поговорить, обратить внимание друг на друга. Как здорово, что сегодня мы все встретились!

Антон подал Алене руку, чтобы помочь сойти со ступеньки. Она чувствовала себя счастливой и все время улыбалась.

— Ой, смотри, что это она на себя напялила? — показал Антон на ярко накрашенную, высокую, грузную брюнетку в туфлях на высокой танкетке. Она казалась такой большой, будто это была сама Арахна из детской сказки про желтый туман ^[3].

Алена ущипнула его за руку и засмеялась:

— А ты почему ее рассматриваешь? Наверное, тебя заботит ее мнение о тебе самом!

— А давай спросим у нее, что она обо мне думает?

— Она не поймет, что тебя интересует психологический аспект, — смеялась Алена.

— А меня все интересует! Может, я тоже что-то не то напялил?

Веселясь и перешучиваясь, они дошли до фонтана, где их уже ждал Игорь. Он не улыбался, был очень напряжен и серьезен. Алене захотелось заразить его своим настроением, развеять его тоску. Она обняла Игоря и поинтересовалась, куда бы ему хотелось пойти, чтобы уже все вместе они наговорились, насмеялись, подарили друг другу тепло своих душ.

— Давайте сначала немного посидим на этой скамейке. Я хочу поговорить. — И Игорь сел таким образом, что Антон оказался посередине, между ним и Аленой.

Скользкая холодная змея нехорошего предчувствия снова неслышно вползла Алене в сердце. Но она не обращала на это внимания. Это просто необоснованное мимолетное ощущение.

— Я специально сегодня устроил эту встречу. Я хочу, чтобы ты, Антон, был свидетелем. Алена, я тебя не люблю. И никогда не любил. И я не хочу больше жить с тобой. Я уйду сегодня к маме…

Пустота…

Все замерло на это немое мгновение, все перестало дышать…

Огромное горе и огромное облегчение разом нахлынули на Алену. Наконец-то. Она больше не будет предчувствовать это, потому что все уже случилось. Она больше не будет тратить все силы на то, чтобы предотвратить неминуемое, подчинять все мысли и действия одной неразрешимой проблеме. Она знала это. Все. Свершилось. Больно будет только один раз.

Это была мощная лавина, которая сносит все на своем пути. Это была область без слов, безысходное случившееся. То, что не исправить, не изменить. То, что больше не зависит ни от каких действий или желаний. В голове билась только одна страшная мысль: «Рома… Остался без отца… Этого не может быть, только не с ним…» Две подружки-студентки подсели на скамеечку. А Игорь продолжал говорить, выглядывая из-за Антона, который тоже не проронил ни слова.

— Эти десять лет будто вычеркнутые из моей жизни годы, — спокойно объяснял он. — Я все время только жалел тебя за то, как трудно тебе было в твоей семье. Я женился на тебе из жалости. А еще я хотел тебя. Это было лишь физическое влечение. На нем не могут строиться отношения, в них нет любви.

Студентки с интересом стали прислушиваться к разговору.

«Не может быть», — думала Алена. Она хотела бежать, но не могла даже шевельнуть пальцами. Она не могла сказать ни слова, только чувствовать и думать. Горло не подчинялось ей, в него будто камней натолкали, а все тело оцепенело… «Эти глаза не могли лгать! Говорил, что я самая мягкая, самая желанная… Ноги целовал… Стихи посвящал… И как же можно так с сыном!»

— У меня к тебе только одна просьба, — продолжал Игорь, — не говори обо мне плохого ребенку. Я все-таки остаюсь его отцом.

Алена, собрав остатки сил, все же встала и на ватных ногах пошла. Антон впервые поднял на нее глаза. Она не хотела видеть, что в этих глазах. Он сделал было движение, чтобы остановить ее, но передумал. Все было словно в тумане. Она почти видела этот вязкий туман, задушивший солнечный день. «Арахна не зря здесь побывала», — подумалось. Было ощущение абсолютной иллюзорности всего происходящего.

И все же она жила. Шла, дышала, хоть в это трудно было поверить. Казалось, что после таких ран не выживают, умирают на месте. Слезы заполонили весь мозг, только чудом удавалось держать их за плотиной разума. Они были почти как тошнота — неконтролируемая реакция, мольба об освобождении. Уже в вагоне метро они все-таки вырвались на свободу. Алена прижималась лицом к стеклу. «Косметика, наверное, размазалась… Трус… Свидетелей искал… Просто трус…»

Да, ее очень волновало, что думают люди. Невменяемая женщина, которая плачет как ребенок в людном месте. Даже несмотря на то, что намного более важные вещи происходили в ее душе, она не хотела быть открытой для любопытных глаз. Но сегодня у нее не было выбора.

На следующий день, пока Рома был в школе (Алена не хотела, чтобы он видел, как папа собирает вещи и уходит от них), Игорь заказал фургончик, собрал все свои вещи и уехал. Алена безудержно рыдала, и ей было стыдно из-за этого. Не смогла продемонстрировать силу характера. Хотя зачем? Чего теперь перед ним беречь какой-то ненужный образ?

Роме она сказала, что папа хочет путешествовать. По ночам она умирала. Это чувство никак иначе нельзя было назвать. Однажды даже сообщение написала Игорю: «Убийца». И училась жить под наркозом — просто замораживать чувства. Просто не думать. Пыталась даже шутить сквозь слезы. К примеру, она цитировала героиню фильма «Не покидай», строгую кузину королевы, подражая ее акценту: «Каков романтик! Он не любил меня! Всю жизнь был занудой, а под конец рассмешил».

Однако сын не давал забыть. «Вот моя полочка, вот твоя, а эта — папина… А где папины вещи?» Приходилось все время обходить острые углы, чтобы не заставлять ребенка испытывать боль… Постепенно, понемногу он просто привыкнет, все поймет… Что же делать? Надо просто принять… И Рома потихоньку начал понимать, что папа ушел. Задавать все больше вопросов. Все больше переживать. Пока тема не стала запретной.

Ночью Рома видел кошмары. А днем не отходил от мамы ни на шаг. Он боялся потерять и маму. Он спрашивал: «Мама, ты не умрешь?» Каждый день он задавал этот вопрос. Алена вся измучилась, но изображала спокойствие. Ребенок увидел, как жизнь может неожиданно отнять близкого человека. Он больше не чувствовал доверия к жизни, защищенности.

Первый месяц Алена делала попытки спасти семью. Она приезжала к свекрови с Ромой. Но это приводило только к тому, что боль становилась сильнее — и для нее, и для сына. «Папа, мама плачет», — говорил Рома, и в голосе была уверенность: ну вот сейчас папа успокоит маму и все будет по-прежнему. Но подтверждалось то, во что ребенок не соглашался верить: папе было все равно, что мама плачет. И с этим приходилось жить.