Пальцем в небо - Маргарита Ардо Страница 3

— Скажешь, нет? — обида ещё плескалась во мне.

— Нет.

— Ты б разобрался, кто ты — шеф или жених, — буркнула я.

— Я разобрался.

Он ласково убрал прядь моих волос за ухо, потом вдруг поднял меня на руки и усадил на столешницу. Потянулся к моим губам. Я чуть отпрянула. Он наклонился больше, заставив меня почувствовать затылком один из шкафчиков. Джек улыбнулся, думая, что припёр меня к стенке, однако я соскользнула и хотела убежать, хмыкнув. Не вышло, поймал сзади в охапку. Я принялась шутливо отбиваться, а он целовать. И я растаяла. Повернула голову, что-то заметив краем глаза, и вытаращилась. В дверях стояла симпатичная негритянка.

Да что ж это такое?!

— Простите, сэр, я думала, вы только вечером приедете, — пробормотала негритянка и отвернулась.

Джек спокойно прикрылся мной и сказал:

— Ничего страшного, Эми! Знакомься, моя невеста — Сандра. Она будет жить тут. Знакомься, Сандра, это Эми, моя горничная. Уверен, вы подружитесь.

Негритянка улыбнулась. Банальное английское «Nice to meet you ^[1]» прозвучало не банально, ибо как-то не привычно было служить щитом для голого мужчины и при этом знакомиться с прислугой. Хорошо было только одно — окна мыть здесь явно придётся не мне. И я улыбнулась в ответ на сдержанную улыбку негритянки. Она не была радушной, скорее просто вежливой, потому что сквозь неё сквозило «сколько вас тут было-перебыло…». За что очень захотелось дать в глаз. Ему или ей, не знаю.

Эми, к счастью, догадалась оставить нас наедине.

Я развернулась к любимому.

— Похоже, тебе нужно одеться.

— Ну, мы не доделали начатое… — промурчал Джек.

— И не доделаем, пока не встретим твою маму, друга, посыльных, швейцара или не забаррикадируем ко всем чертям лифт, ведущий в квартиру.

— Серьёзный подход.

— О да. И почему они все не разуваются? — возмутилась я, вспоминая сразу уборщицу в школе, требующую сменку и ворчащую «ходють тут всякие».

— У нас нет вашей дурацкой привычки. Только русские могут ходить в гостях в костюме от Армани и в носках! Это же унизительно! Почему не в трусах?! — заявил Джек.

— Ну, тут, как я вижу, принято принимать гостей нагишом. И, кажется, никто этому не удивлён.

— Что ты хочешь, Кристал меня и так видела. И Эми доводилось, потому что иногда утром я не успеваю одеться, как она уже со своим пылесосом.

— Потрясающе… С ней ты тоже?… — возмущённо спросила я.

— Э-э, нет. С Эми у нас сугубо деловые отношения. Горничная она замечательная, Моника хотела её переманить — не вышло. Были бы настоящие кровавые торги, если б Эми не сказала сразу, что останется работать у меня, а не у этой взбалмошной стервы, — сообщил Джек.

— Мило.

— А насчёт вашей дурацкой русской привычки — оставлять обувь у входа… Да меня даже индусы не заставляли! Я вообще хотел развернуться и уйти, когда жена Игоря предложила мне разуться в коридоре и всучила убогие тапочки. А ещё званный ужин!

— Это же нормально — не нести в дом уличную грязь, — пожала я плечами.

— Ты видишь здесь грязь?

— На долю твоей горничной приходится много тяжёлой работы.

— Организуешь профсоюз? — хмыкнул Джек.

— Нет, организую бахилы у входа. Как в музее, — я показала ему язык. — Поменяю ключи и повешу на дверях лифта замок. И давай уже, одевайся. — Я открыла холодильник — там было стерильно чисто — ни крошки, ни маковой росинки. — Я есть хочу. А еды у нас нет.

— У нас, — пробормотал Джек. — Это забавно звучит.

— Назвался женихом, полезай в кузов, — хихикнула я.

— Какой еще кузов? Зачем в кузов? — заморгал Джек, следуя за мной.

Я выглянула из кухни — расчищен ли путь в спальню от горничных, моделей и прочих неприятелей, и повела Джека за собой.

— Это русская поговорка, — ответила я заинтригованному жениху.

— Очень странные вы, русские. Зачем женихов возить в кузове?

Я обернулась на него и, смеясь, дала свою трактовку собственному корявому переводу:

— Потому что женихов может быть много, а мужем станет только один. Если заслужит.

— Я не понял, балерина, это намёк? — насупился Джек. — У тебя всё же кто-то есть на примете? Ты же сказала «да»! И ты носишь моего ребёнка!

Я прошла в спальню, не отвечая. Он догнал меня, не на шутку взволнованный.

— Эй, балерина! Что это ещё за штучки?!

Я закрыла дверь, краем глаза увидев чернокожую Эми, и ответила уже совершенно серьёзно:

— Это, конечно, шутка. Но ты, Джек Рэндалл, имей ввиду. Жена у тебя тоже может быть только одна. Не просто жена, женщина. Это моё условие. И если ты не согласен, оформляй мне командировку, и я, выполнив всё, что велит мой босс, вернусь домой. В Россию.

— Сандра, ты с ума сошла?!

— Я не навязываюсь. Никогда. Но если ты хочешь видеть во мне невесту и жену, тебе придётся уволить меня с должности ассистента и признать равноправным партнёром.

— Узурпатором, — пробурчал Джек.

— Да, пока смерть не разлучит нас. Или нет. Никогда не поздно передумать и раздать ключи от кондо половине Нью-Йорка.

Джек молча смотрел на меня, карие глаза его потемнели, стали почти чёрными. Я ждала. Он накинул халат, завязал пояс, сел на край кровати.

— Я сказал тебе, что люблю, разве этого мало? — наконец, чуть хрипло и обиженно спросил Джек.

— Нет. Этого много. Это для меня всё, — тихо ответила я. — Но я просто… не хочу, чтобы однажды мы делили картины или горничных, чтобы всё вдруг стало банально, как в плохом кино… Я не хочу, чтобы всё кончилось, когда я к этому буду не готова.

— А сейчас… — он сглотнул, — ты готова?

Я подошла и села рядом.

— Не знаю. Пока всё так нереально хорошо, что трудно поверить… И вообще трудно… Может, смогу жить дальше… — У меня дыхание перехватило от мысли, что его не будет рядом, и наша сказка закончится. В груди образовался тяжёлый ком, и я призналась: — А может, просто умру…

Пауза на этот раз была недолгой.

— Балерина, — нежно сказал Джек, обнял и зарылся носом в мои волосы. — Я тебя хочу. Я не хочу других.

— И я тебя… — прошептала я. И тоже обняла.

Мы посидели немного, обнявшись, как два родных старичка на лавочке. И я подумала, что хорошо бы и правда, когда-то быть старенькими и смешными, и сидеть в парке, зная, что где-то счастливо живут наши дети, а мы провели долгую-долгую жизнь вместе, не теряя зазря ни секунды счастья.