Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова Страница 29

Но сегодня всё идёт не так. Катя не пришла, Лера не ответила на звонок, а супруга Верника плакала в трубку и просила её не беспокоить никогда. Профессор схватился за сердце и набрал телефон приёмной своего института, но там Дятловского никто не услышал.

Не успел он всё обмозговать, как в дверь без стука вломилась снегурочка-медсестра и плюхнула поднос с больничным обедом на заваленный бумагами стол. Стакан компота, получив скоростной импульс, опрокинулся и залил вместе с подносом и листки с набросками новой статьи. Снегурочка отпрянула и закрыла лицо руками, её коса подпрыгнула на спине. С досадой Николай Николаевич произнёс: «Не пугайся, это и так никому уже не надо».

Виновница происшествия схватила домашнее, канареечного цвета, канарейками же разрисованное полотенце и утопила его в луже компота. «Профессор, я случайно, нечаянно, вы простите, извините…» — затараторила Снегурочка, то краснея, то бледнея. Профессор не мог отвести масленых глаз от медсестры: она так похожа на его Катю из процедурной санатория. Выпуклая грудь Снегурочки манит его взгляд под тесный халат. Со спины Дятловского свалилось десятка два лет, и он до боли в пальцах сжал плечо неловкой сестры. Та прильнула спиной к груди больного, как будто ждала, что он вот-вот скатится в безрассудство…

Сцену сорвал стук каблуков за дверью. Снегурочка едва успела отскочить к умывальнику, как дверь распахнулась и две молоденькие женщины ворвались в палату. Одна из них, брюнетка в розовом шёлке, тут же повисла на шее профессора и защебетала весенней птичкой. Вторая, блондинка, одетая в простой сарафан из джинсы, обняла больного со спины и поглядывает на медсестру, которая дышит, высоко вздымая грудь, и теребит канареечное полотенце. Под взглядом блондинки Снегурочка-медсестра подтаяла, уши её покраснели, и пришлось бедняжке спасаться бегством. Дятловский бросил тоскливый взгляд ей вслед и обнял посетительниц. Теперь они щебечут обе, но больной не слышит их. Его мысли бегут вслед испуганной Снегурочки.

— Батарейки принесли? — спросил он, прерывая надоевший щебет.

Подруги переглянулись.

— Мы же к выписке готовимся, — произнесла блондинка тихим голосом.

— Кто-нибудь наконец скажет правду? — потребовал профессор, глаза его побелели от злости. — Невыносимо переварить эту вашу показную ложь. — Молчание повисло под больничным потолком. — Если опять начнёте лить воду, я разговор прекращаю, — спустя минуту сказал профессор и отвернулся к окну, скрещивая руки на груди и напрягая подбородок.

— Расскажи ему, Лера, — промямлила брюнетка и опустила глаза, чтобы не видеть, как бледнеет от злобы её подруга.

— Ты же обещала, маме обещала, — процедила сквозь зубы Лера и тут же оказалась под огнём кварцевого взгляда профессора. Фирменный взгляд Дятловского обычный человек не выносил. Лера почувствовала себя в ловушке и выдохнула: — Папа, он умер и уже похоронен… Прости, прости… — Она закрыла лицо ладонями.

— Недели две как, — добавила брюнетка и открыла глаза.

Профессор опять развернулся к больничному окну и замолчал. Казалось, он вглядывается в лазурь неба, чтобы найти там очертания почившего друга.

— Я предполагал, — произнёс он, вздыхая.

— Все смертны. — Алла прильнула к профессору шёлком своём наряда. — Это был несчастный случай. Просто переходил дорогу, совсем пустую, около собора. И вдруг! Выскочил джип, — поведала Алла сдавленным голосом. — Живым надо жить. Мы вас так любим.

— Я ненавижу джипы! — воскликнула Лера. — Мне кажется, на них ездят только убийцы и бандиты.

Она спряталась на груди отца, на которой всё ещё остался невидимый образ умчавшейся Снегурочки.

— В минувшее воскресенье я задремал после завтрака, и мне приснился Виктор, — сказал профессор, растягивая слова. Свалившиеся со спины десятка два лет опять присыхали к позвоночнику, и он потянулся в карман брюк за сигаретами.

— Николай Николаевич! — возмутилась Алла.

— Ах да, — хлопнул себя по лбу профессор. — Как жаль, забыл. Курить нельзя. — Его рука скользнула по пустому карману.

— Пап, ну забудь. Тебе давно было пора бросить, — тоном воспитательницы сказала дочь отцу.

— Так что там Виктор? — направила беседу в прежнее русло Алла.

— Да. Виктор, — кашлянул Дятловский. — Он. Он сказал… Удивительно, без слов, сказал, что пришёл проститься. Мы обнялись крепко. Вот до сих пор чувствую объятия, так реально. Тут влетела эта, — профессор поднял над головой руки, — неловкая сестра и уронила градусники. Виктор исчез. Я — в коридор. Зову: «Виктор», — никого. Я на пост — дурёха градусники клеит. Я к ней — где, говорю, посетитель? — Профессор вздохнул. — Но она только ресницами хлопать умеет. Я Вернику звонить. Никто не отвечает. А вечером, после обхода, трубку взяла незнакомая девчушка и сказала: «Виктор Иосифович в Москве». Я разумом успокоился, а сердцем нет. — Дятловский опустил голову. — Виктор, значит, прощался, возвращаясь в свою вечность.

Подруги уставились на него, как язычники на идола. А профессор обнял обеих и сказал:

— Видите, девочки, я пытаюсь не быть материалистом.

Подруги переглянулись, а Николай Николаевич продолжил:

— Теперь моя очередь удивлять. Мы с мамой переедем жить в нашу деревню, не откладывая. Только вот доболею. — Профессор с тоской посмотрел на дверь, отделявшую его от сбежавшей Снегурочки. — Из института уйду, нечего там делать.

— Папа!

— Да. Теперь я нужен только ей, твоей маме. Сбылась её мечта, — вздохнул он.

— Замечательно, Николай Николаич! — воскликнула Алла. — Считайте себя доболевшим. Лечащий врач позволил сегодня же забрать вас. Катерина Аркадьевна завтра сгоняет за выпиской. И я могу. Так что? Поехали?

— Отчего сразу не сказали? — насупился Дятловский.

— Так не велено было вашей что ни есть наследницей. Молчать на все темы приказала, — улыбнулась Алла и бросила насмешливый взгляд на лицо подруги.

Дятловский тоже посмотрел на дочь:

— Перспектива стать единственной хозяйкой большой квартиры что, тебя не прельщает?

— Па-ап, ну зачем всё это? Дача, переезд… Ну как я без вас? Потом, тебе медицина требуется.

— У меня личная медсестра, которая любому врачу фору даст. Другой медицине не доверяю.

— И у меня потрясающая новость! — хлопнула в ладоши Алла. — Мы с Костей офис открыли в Москве. Турист из столицы потечёт. Ух! Отметим на даче в Сосновке! — Алла прильнула к приёмному отцу, прижалась к плечу. — Николай Николаич, я не решалась попросить, думала, вы больной, а пришла — абсолютно здоровый человек! Да и цензура в горло вцепилась. — Алла кивнула в сторону подруги.

— Проси чего хошь, — улыбнулся абсолютно здоровый сердечник.

— Родной вы мой, помогите хороший кредит в России получить. Невозможно совсем. Не дают — и всё, никак. Или проценты дикие. Абсолютно дикие! Все планы рухнут.