Ключевой момент - Лидия Лукьяненко Страница 29

По вечерам теперь Галя шила, вязала. Это было так интересно, словно кукле шьешь. Крошечные пинетки с кругленькими помпончиками, маленькие носочки, шапочки, кружевные чепчики. Теперь эти нехитрые вещички занимали все ее свободное время. Беременность протекала нормально, не доставляя ей особенных неудобств. Ну, чуть тошнило по утрам в первые месяцы, а в последние отекали ноги. Можно и потерпеть немного ради такой радости, как материнство. Сотрудницы уже все необходимое для малыша принесли. Валя отдала детскую кроватку — ее четырехлетний сынишка уже едва помещался в ней, — а заодно и легкую пластиковую ванночку. Наташа из третьей группы пообещала передать по наследству прогулочную коляску. А большую коляску, для новорожденного, девчонки обещали приобрести в складчину, как только будет ясно, какого цвета нужно покупать. А уж пеленок, распашонок нанесли — целую гору.

— Памперсы, конечно, дорогие, — рассудительно говорила ее напарница. — Но первое время все равно покупай. Тем более что ты в общежитии живешь. А там не настираешься. Или ты у родителей пока побудешь?

Галя уже думала об этом и решила, что жить она будет у себя. В общежитии есть горячая вода, а в деревне надо из колодца таскать да греть. Кроме того, там всего один врач и больница далеко. А здесь все рядом — и роддом, и детская поликлиника, и молочная кухня. Да и ей хочется с первых дней быть с ребеночком самой, чтобы никто не вмешивался, даже мама, которая все равно на первое время приедет в город. А если Галя уедет рожать к ним, то они ее год не отпустят, а потом еще ребенка не захотят отдавать — привыкнут. Сколько таких случаев известно: забрали родители внука вроде как на лето, а потом говорят: «Устраивай свою жизнь, доченька, а мы за дитем присмотрим». А потом и ребенок привыкает — и все, не заберешь уже. Что касается Гали, то она уже любила своего малыша и не хотела ни с кем делить его. Сама ведь воспитатель, неужто со своим не справится?

Она обложилась книгами-руководствами для молодых матерей, делала дыхательную гимнастику, слушала приятную музыку, смотрела только на красивых и здоровых детей. Мужчины вообще перестали занимать ее. О Виталике она вспоминала только тогда, когда врач что-то спрашивала об отце. Но что она могла рассказать?

Дел прибавилось. Теперь нужно было не только по работе успевать, а еще и к врачу ходить, и анализы сдавать, и Спока почитать, и рукоделием позаниматься. Она по-прежнему соглашалась на подработки. Перед декретом ей надо было использовать свой отпуск, а он у воспитателей большой, почти два месяца. Получалось, что в пять с половиной месяцев беременности ей надо было оставить работу, а затем полтора года дома просидеть! На какие доходы? И она решила поговорить с Ирочкой, была у них такая модница-блондинка. Муж у нее хорошо зарабатывал, но Ира не хотела сидеть дома и, определив в одну из групп своего маленького сынишку, начала работать в детсаду. Благо диплом пединститута у нее был. Но она никогда не отказывала себе в удовольствии взять больничный или отпуск за свой счет. Узнав, что Гале нужны деньги, Ира сразу предложила ей поработать за нее, сколько та захочет.

— Я зимой обожаю отдыхать, да и муж зовет поехать куда-нибудь в жаркие страны. Можешь работать за меня сколько пожелаешь. Я тебе всю зарплату отдам.

Галя согласилась. Заведующая тоже была не против, поскольку знала, что Галя куда более старательно занимается с детьми, чем Ира. К тому же она хотела помочь ей.

— Я тебе присваиваю первую категорию, — сообщила заведующая зардевшейся Гале. — Так что ставка будет выше. Ты заслужила.

Галя проработала на группе Ирины до самого декрета. Потом пару недель провела у родителей. Там было хорошо; она выспалась, с мамой наговорилась, отдохнула. Но Галя уже привыкла жить самостоятельно, и ее тянуло в свою комнатку. Под предлогом того, что нужно сдать очередные анализы и посетить врача, Галя снова вернулась в город и уже больше не уезжала до самых родов. Она задолго знала, что родится мальчик. Ей сделали УЗИ еще в пять месяцев. И у нее было время обдумать, как его назвать и под чьей фамилией зарегистрировать.

Даже если бы сна решила дать ему фамилию настоящего отца, то и тогда это было бы невозможно — она ее просто не знала. Нет, Виталик представлялся ей полным именем, но она забыла. Поэтому сына она назвала Степкой — в честь своего деда по линии отца. Папа у нее Василий Степанович, а дед — Степан Васильевич. И ее сын стал полным тезкой своего прадеда.

Степка родился вовремя, с нормальным весом и был такой хорошенький, что все просто умилялись, глядя на него. У него было все — просторная чистая комната, свой уголок, кроватка, новенькая коляска и куча детского приданого — соски, бутылочки, а главное, любящая мама. Когда у Гали появился сын, она поняла, что ее главное предназначение — быть мамой. В своей новой роли она испытывала необыкновенные ощущения! Когда Галя гуляла в парке с коляской, ее переполняла гордость, а когда она кормила сына, ее охватывало чувство всепоглощающего счастья. Она мало спала и очень уставала, но все равно была на седьмом небе! Просыпаясь по утрам от его требовательного крика, она в первую очередь улыбалась. В ее жизни появилось солнышко, которое согревало ее своими лучиками. Она не спускала сына с рук и, если бы могла, никогда бы не клала его в кроватку. Но нужно было постирать, погладить, а еще приготовить себе еду, ведь маленькому нужно здоровое молоко. Сразу после родов к ней на несколько недель приехала мама. Но ее постоянные советы и нравоучения утомляли Галю. Пару раз они даже поссорились — слишком разными оказались взгляды на уход за новорожденным у мамы и Бенджамина Спока. И Гале, честно говоря, стало легче, когда они с сыном остались вдвоем. Скучать было некогда. День новорожденного расписан по минутам; а тут еще подружки стали по очереди в гости приезжать, поздравлять Галю. Всем хотелось посидеть с ней, поговорить. Неудобно людей обижать. Хотя на самом деле больше всего ей хотелось положить Степку рядом и вздремнуть часок-другой.

До родов она еще скучала по работе, по девчонкам, по своим воспитанникам, а потом стало не до того. Малыш занимал все ее время. Жизнь повернулась к ней совершенно иной стороной. Галя понимала, что она как та старушка из сказки, которая прожила определенным образом всю свою предыдущую жизнь — тридцать лет и три года. Теперь же ее жизнь стала иной, наполнилась другим смыслом, и это изменило саму Галю. Она много лет только и думала о своей неудавшейся судьбе и комплексовала по этому поводу, без конца жалея себя. А все оказалось так просто! В сущности, человеку не очень-то и много нужно для счастья! Главное — чтобы было во имя чего жить, для кого работать и кого любить. И все становится на свои места! Заботясь о ребенке, она стала спокойной и радостной. Ей все время хотелось улыбаться и общаться с окружающими. Ее больше не мучил вопрос, а удобно ли первой заговорить с кем-то, не посчитают ли ее навязчивой? Теперь она охотно заговаривала первой с соседкой по общежитию, когда возилась в кухне, или на прогулке с такой же молодой мамашей, или с мужчиной из очереди в молочную кухню. Прежде, в школе и училище, она и была такой, а потом замкнулась, уверовав в свою бесталанность. Счастье материнства преобразило Галю, свет, казалось, исходил из ее глаз и от ее улыбки, и людям было приятно рядом с ней. Она подружилась со Светой с четвертого этажа. У той тоже был маленький мальчик, на пару месяцев старше Степки. Несмотря на то что Света была крупнее и дороднее Гали, молока у нее не хватало. Она старалась кормить хотя бы пару раз в сутки, но молоко все убывало и убывало. Если бы не Галя, пришлось бы ее трехмесячного малыша полностью перевести на детскую смесь. У Гали молока было много, и она предложила кормить мальчика Светы. Им обоим хватало — и Степке, и Денису. Муж Светы стал предлагать Гале деньги, но она отказалась.