Встреча с судьбой - Кресли Коул Страница 29

Мари пожала печами:

– Для контроля рождаемости.

– Контрацептив? – спросил он поспешно. Чертовки прелестно.

– Да, и что? – Она замерла. – Теперь ты думаешь, что я слишком доступна?

– Тебя это волнует, Марикета?

– Большинство парней моего возраста, видя татуировку на моей спине и пластырь на руке, воспринимают это как печать распутницы.

– Распутницы?.. Ясно.

– Но я не распутница.

– Конечно, нет, – согласился он, стараясь скрыть радость. – Большинство «парней твоего возраста» просто надеются на это. Хотя не знали бы, что с тобой делать, окажись ты и вправду распутницей.

– А сколько тебе лет, Макрив?

– Двенадцать столетий: хочешь – верь, хочешь – нет. Мари посмотрела на него, словно пытаясь оценить, говорит он правду или шутит.

– Великая Геката, ты реликт. Ты, случаем, не из музея сбежал? – съязвила она, когда он вопросительно вскинул брови.

Оборотень пропустил ее укол мимо ушей.

– Еще одна загадка. Я не нашел в твоей сумке бритвы, а твои ноги и подмышки – гладкие.

– Я сделала лазерную обработку, – сказала она и добавила: – Я чувствую, что ты нахмурился, Отец Время, – удивила его она, потому что он действительно нахмурился.

Больше Мари ничего не объяснила, но он ничего не упустил.

– У мужчины возникают мысли проверить, где еще ты так хорошо ухожена. – И зашептал в ухо, заставив ее вздрогнуть: – Мне не терпится тебя там снова потрогать.

– Ха! С чего ты взял, что я позволю?

– Потому что случайно узнал, что ты сладострастна. И лишил тебя твоей жалкой альтернативы. Выкинул в реку. – И добавил, когда Мари ахнула: – Потребовалась всего минута, чтобы догадаться, что это. Еще минута, чтобы убедиться, что она у тебя действительно была. Потом представить, как ты используешь ее. Все это привело меня в такое состояние, что я бежал, путаясь в собственных ногах.

– Снова хочешь меня смутить? Брось. Я не стану стыдиться, потому что такая же, как каждая вторая девушка моего возраста.

– Я не хочу, чтобы ты стыдилась. Тем более в делах такого рода. Я знаю, что очень скоро ты станешь бессмертной. И желание твое непреодолимо. На самом деле новые способы большинство женщин приводят в замешательство, – заметил он. – Нужно, чтобы твердая мужская рука вводила в секс бессмертных.

– Спорим, ты с радостью согласишься стать волонтером.

– Если потребуется… – вздохнул Макрив, придав тону удрученность. – Отклонись назад, чтобы я мог хорошенько прополоскать твои волосы.

После некоторого колебания она сделала то, о чем он просил. Он наградил ее теплой водой, которую подогрел в своей фляжке.

– О, – простонала Мари тихо, отчего пульсация в его паху усилилась.

– Ты так чутко на все реагируешь. – И, прополоскав ее волосы, добавил шепотом: – Если бы ты не была такой усталой, я бы сделал так, чтобы ты несколько раз испытала оргазм.

Мари резко выпрямилась, взмахнув мокрыми волосами.

– Этого не будет! Ты уже преподал мне урок. – И попятилась от него. – Цветы с этой розы явно облетели.

– Как это?

– Стоило забыться с тобой в поцелуе, как я оказалась запечатанной в гробнице со злобными тварями, заставлявшими меня пить кровь. Но это все ерунда. Главное, что ты для меня – дурная весть.

– За то время, что ты мне отвела, постараюсь доказать обратное.

– Каким образом? – спросила она насмешливо. – Старательно купая меня?

– Нет, хочу использовать свое неотразимое обаяние, чтобы соблазнить тебя.

– Нет у тебя никакого обаяния.

Оборотень заносчиво рассмеялся, хотя ее замечание его задело.

– Я еще и не начинал любовных игр с тобой. А теперь вернись и вымой меня.

Мари нахмурилась. Ей не нравилась игривость Макрива, потому что, черт бы его побрал, он и вправду обладал невероятным мужским обаянием.

– Раскатал губу. Я выхожу и не хочу, чтобы ты смотрел. Он нахмурил брови, выражая разочарование, будто у него без всякой на то причины забрали игрушку.

– Это самое малое, что ты можешь сделать.

Когда он все же отвернулся, Мари обнаружила, что снова глазеет на мокрую кожу и мышцы. Встряхнув головой, она торопливо вылезла из воды и, подобрав приготовленное им полотенце, прикрылась.

Опустившись на колени рядом с сумкой, порылась в ее содержимом в поисках одежды. Там у нее имелась большая футболка. Где же она? «Постой…» Она взглянула на него с подозрением. С полузакрытыми глазами он проводил дрожащей рукой по лицу.

– Ты смотрел, как я выходила, – произнесла она рассеянно, вдруг осознав, что не видит его правой руки над водой. Мышцы этой руки двигались.

– Конечно, – отозвался он беззастенчиво. – И описал бы зрелище как судьбоносное.

Мари сердито закатила глаза, раздраженная его поведением.

– Ты не забирал мою ночнушку из сумки?

– Нет. Нашел там шелковое белье и хочу, чтобы ты надела его для меня.

Бесстыжий хитрый волк.

Мари прикусила губу, изучая три шелковых гарнитура, которые он видел, возможно, щупал и бог весть что еще. «Сексуальная нимфоманка», «проститутка» и «игривая проститутка». Просто прелесть. В последний раз она покупала белье с Кэрроу.

Встав, Мари направилась к его сумке, чтобы поискать какую-нибудь просторную футболку. Вынув одну, обнаружила сложенное письмо со сломанной восковой печатью.

Проступавший сквозь бумагу почерк явно принадлежал женщине.

Что за женщина пишет ему письма? И что такого особенного в этом письме, раз он взял его с собой в путешествие?

Подумав, что он выходит, Мари закрыла сумку. И услышала за спиной, как он по-волчьи мотнул головой, стряхивая с волос воду, разбрызгивая вокруг капли.

Стоя к нему спиной, Мари завернулась в полотенце, чтобы одеться, не обнажая тела.

– Можешь больше не беспокоиться, маленькая ведьма. Я видел тебя всю.

Мари оглянулась через плечо, не зная, радоваться или огорчаться тому, что он уже натянул джинсы.

– Как это?

– Я достаточно высок и когда стоял за тобой, то видел все впереди. К тому же у меня зоркое зрение, и я хорошо вижу сквозь воду.

Она не была скромницей, и прятать тело, как краснеющая девственница, не было ее первейшей задачей.

– В таком случае… – произнесла она, выпуская из рук полотенце.

Макрив присвистнул и прорычал, когда она уже собиралась одеться:

– Ты, оказывается, не очень застенчивая? Застенчивая? «Разнузданные девушки» по сравнению с ней и ее подругами – монахини.