Грешная женщина - Дениза Иган Страница 29

– Хо… хорошо, – сказала Морган и позволила Уорду положить ее на кровать. Там она свернулась в комочек, уткнувшись носом в его шею и вдыхая соленый морской аромат. О, как. Морган любила его запах, как любила обнимавшие ее руки! Она могла бы провести здесь, вот так, всю свою жизнь. – Уорд, – сонно произнесла она, – как ты думаешь, любовницы часто влюбляются в тех, кто их содержит?

– Влюбляются? – переспросил он, и тело его напряглось. – Ты любишь меня, Морган?

– Очень сильно, – вздохнула она.

– Иногда и морские капитаны влюбляются в своих любовниц.

– Так ты меня тоже любишь?

– Да, – негромко ответил он. – Это потрясающее чувство, правда?

– Самое прекрасное, – сказала Морган. Значит, это правда, он любит ее. Наслаждение неспешно, словно теплый мед, обволокло ее сердце. Она какое-то время просто купалась в нем. Последние солнечные лучи заглядывали в окно. – Я и не подозревала, что мужчина и женщина могут подарить друг другу столько наслаждения, – произнесла Морган в конце концов.

Пальцы Уорда на ее талии сжались, и он, тщательно следя за своим голосом, сказал:

– Ну, я думаю, что Уэдерли был для тебя слишком стар, а Драмлин – слишком неопытен. И вообще, в приличном обществе на эти темы не разговаривают.

– В моей семье об этом вообще не говорили.

Уорд втянул в себя воздух.

– И когда ты вышла замуж за Драмлина…

– Я была в истерике. Я решила, что Барт меня смертельно ранил. Когда наконец он сумел пробиться сквозь мое невежество, то осторожно рассказал мне все, что знал сам. Как ты сам понимаешь, этого было слишком мало.

– Мне жаль, Морган, – Он крепче обнял ее и добавил: – У нас слишком разный опыт. Мое образование началось с семи лет.

– С семи! Господи Боже! Да как ты мог что-нибудь понять в таком возрасте?

– Мой отец считал, что лучше объяснить то, что я видел своими глазами. – Уорд немного помолчал, потом скованно продолжил: – Мама умерла, и отец начал приводить в дом женщин. И не испытывал никаких угрызений совести.

Морган рывком села.

– Твой отец! Не могу поверить!

Лицо Уорда сильно напряглось, нос стал крупнее, а скулы острее.

– Поверь, – бросил он.

Тоска в его мягких глазах тронула ее сердце. Морган провела рукой по его подбородку, уже покрывшемуся жесткой щетиной.

– Это было тяжело?

Уорд пожал плечами, но этот небрежный жест не помог расслабиться застывшему лицу.

– Я считал, что это нормально.

Морган положила голову на грудь Уорда, как на подушку. Биение его сердца, низкое рокотание голоса успокаивали.

– И ты наткнулся на него, когда он был с женщиной…

– С двумя.

– И он все тебе объяснил? Господи, надеюсь хоть, не показал?

Уорд фыркнул. Морган с благодарностью почувствовала, что он расслабился.

– Все же у него оставалось какое-то представление о приличиях. Он отослал меня прочь, а позже пришел ко мне в комнату, чтобы объяснить – в непозволительных подробностях, – чем именно они занимались. После того случая, он часто говорил об этом и давал мне книги вроде «Фанни-Хилл». К двенадцати годам я знал о женщинах больше, чем иной мужчина узнает за всю свою жизнь. Сначала это казалось мне отвратительным, позже стало интересным, а в конце концов, начало приводить в бешенство. Отец никогда не задумывался о последствиях своих поступков. В результате он заразился сифилисом, и это ограничило ему возможность выбора женщин. Он брал служанок, причем ему было все равно, с согласия или против воли, заразил трех из них, и одна повесилась. В конце концов, Бостон прибег к пуританским законам восемнадцатого века, отца арестовали за блуд, тем самым, уничтожив его репутацию и фамилию Монтгомери. Бабушка увезла меня в Нью-Йорк. К счастью, отец через три года умер.

– Боже мой! – выдохнула Морган. – Никогда бы не подумала.

– Собственно, это наша фамильная черта. И мой дед, и прадед оба были моряками и тайно распутничали; в других портах. Но отца море никогда не интересовало. Он, скорее стремился промотать наследство.

– А ты выбрал море.

Уорд кивнул.

– Бабушка настаивала, чтобы я закончил колледж, но я… – Он сделал глубокий вдох, – я его не смог переваривать. И в шестнадцать лет сбежал на «Морской цыганке». Я тяжело работал, через два года стал вторым помощником, потом первым, а капитаном сделался в двадцать один год.

– И все-таки ты осел в Бостоне.

– Монтгомери двести лет называли Бостон своим домом. Отец уничтожил нашу репутацию. Мой долг – восстановить ее.

– Это для тебя так важно? Воспоминания могут причинять боль.

– Двести лет, Морган! Это важно.

Морган как можно уютнее устроилась в объятиях Уорда, чувствуя, как сквозь счастье пробивается страх, Уорд ее любит, но похоже, что все равно не сможет остаться с ней. Имя, родословная – все это для нее ничего не значило. А для него означало все. Уорд представляет собой все то, чего не было в его отце. Он холоден, тактичен, сдержан; но по его жилам бежит жаркая, страстная кровь его отца. И сердце Морган ныло, потому что она не представляла себе, как он сумеет примирить эти две ипостаси.