Супружеское ложе - Лора Ли Гурк Страница 29

Джон изо всех сил старался казаться серьезным.

— Да, этот цвет мне нравится куда больше зеленого.

— Но это оранжевый! — с ужасом воскликнула она.

Он притворился, будто размышляет, после чего с невинным видом пожал плечами:

— Мне нравится оранжевый. Что в нем плохого?!

— Я его ненавижу! Кошмарный, отвратительный цвет.

— Но, Виола, мне он нравится.

Виола упрямо выпятила нижнюю губку.

— В нашей библиотеке не будет ничего оранжевого!

— Наконец-то! — воскликнул он, не обращая внимания на укоризненные взгляды матрон. — Наконец-то победа!

Виола неловко поежилась.

— О чем ты?

Джон широко улыбнулся. Плевать на все, даже если здесь соберутся все дамы Мейфэра.

— Ты назвала библиотеку нашей!

Виола вздернула подбородок и отвела глаза.

— Ничего подобного, — пробормотала она.

— Назвала, — настаивал он. — И не можешь взять назад свои слова.

Виола покачала головой:

— Твой очередной трюк, не так ли? Тебе вовсе не нужен оранжевый бархат.

— Разумеется, не нужен. Но это не меняет того факта, что ты назвала библиотеку нашей! — торжествующе воскликнул Джон. — Считай, что я получил очко.

— Очко? О чем ты?

— Если я получу достаточно очков, значит, выиграл.

— Очки? Ты ведешь новую игру?

— Все ту же. Она называется «Завоевать Виолу». Несмотря на все ее усилия, губы тронула легкая улыбка.

— Значит, я не только противник, но и приз в твоей игре?

— Разумеется. Сколько очков мне следует выиграть?

Она издала странный звук, подозрительно похожий на смех, но тут же крепко прижала пальцы к губам. Через минуту-другую она опустила руку и снова принялась перебирать образцы на прилавке.

— Сколько, Виола?

— Тысячи и тысячи.

— Несправедливо. Назови точное число.

— Хорошо, — вздохнула она. — Восемнадцать тысяч семьсот сорок два очка.

— Это все? Ты слишком добра ко мне. Это означает, конечно, что я получаю второе очко.

— За что это? — удивилась она.

— Если бы ты действительно ненавидела меня так сильно, как постоянно твердишь, сказала бы, что требуешь не меньше миллиона очков. Теперь видишь, как здорово идет игра?

— Ты невыносим!

Она взяла лоскут ткани с золотыми листьями на бежевом фоне.

— Как насчет таких штор для музыкального салона?

— Может, лучше такие?

Он показал на отрезок сиреневого бархата, но теперь, как ни старался казаться серьезным, это ему не удалось. Она улыбнулась чуть шире:

— Сиреневый? Конечно, не для музыкального салона. Зато такой цвет идеально подойдет для твоей спальни.

Джон отложил образец и перегнулся через прилавок.

— А это может привести тебя в мою постель? — прошептал он.

— Нет, — не колеблясь ответила она.

— Значит, все не важно, — пробормотал он и выпрямился. — Я был готов пожертвовать своими предпочтениями ради тебя, но все напрасно. Поэтому для бархата такого цвета есть только одно применение.

— Какое именно?

— Фрак для сэра Джорджа.

На этот раз Виола рассмеялась, и у Джона стало еще легче на душе.

— Бедняга! — воскликнула она. — Вы с Диланом просто преследуете его. Неужели опять сочиняете о нем лимерики?

— Нет, зато у нас есть новый, для леди Сары Монфорт. Вряд ли она относится к числу твоих подруг, поэтому я уверен, что ты захочешь его послушать, — робко предложил он.

— Не захочу.

Оглядевшись, дабы убедиться, что их не подслушивают, он упрямо начал декламировать:

Жила-была леди по имени Сара.

С сердцем сухим, как пустыня Сахара.

В постели она холодна, как льдина.

Беседа с ней неприятна, как хина.

Виола разразилась смехом, на секунду забыв, что должна ненавидеть мужа.

— Это один из самых бездарных лимериков, которые я когда-либо слышала, — объявила она, все еще смеясь.

Джон тоже расхохотался:

— Знаю, но за него ты должна мне не менее десяти очков!

— Десяти? Двух будет вполне достаточно. Он так ужасен, что не заслуживает большего.

— Конечно, ужасен, но подумай о теме! Кроме того, пыталась ты когда-нибудь найти рифму к имени? Поверь, это нелегко. И поскольку мне слишком часто приходилось быть соседом по столу этой дамы, я неизменно претерпевал нечто вроде приступа малярии, от которой хина — единственное действенное средство. Так что мое описание как нельзя более точно.

— Интересно, почему это?

— Поверь, побеседовав с ней, я действительно заболевал. Вполне естественное следствие общения с особой, в голове которой царит пустота: ведь мозгов у нее совсем нет.

Виола снова рассмеялась, и, глядя на нее, на золотистые блики, играющие в ее волосах, и свет улыбки, Джон невольно затаил дыхание. Пусть за восемь лет они оба изменились, но одно осталось прежним: стоило Виоле засмеяться или улыбнуться, казалось, что на небе появилось еще одно солнце. Придется снова сочинять лимерики, чтобы немного охладить пыл!

Смех неожиданно смолк, а сияние померкло. Солнце зашло за тучу, а по магазину словно пронесся ледяной ветер.

Джон повернулся, пытаясь определить причину столь ужасной метаморфозы.

Хорошенькая шатенка в вишнево-красной шляпе наклонилась над прилавком в центре комнаты, глядя на отрезы тканей и что-то с улыбкой говоря окружающим ее женщинам. И тут она подняла голову, встретилась взглядом с Джоном и коротко кивнула. На ее лице промелькнуло мимолетное выражение нежности. Джон поклонился в ответ, и женщина отвернулась.

Леди Дарвин.

Давненько он не видел баронессу! Не менее двух лет, а может быть, и дольше. Выглядела она хорошо, и Джон был этому рад. Пегги всегда была доброй, милой, любящей женщиной.

Джон заметил, что она смотрит куда-то мимо него, и, повернувшись, успел увидеть, как Виола исчезает за дверью магазина. Сердце его упало. Похоже, все усилия вернуть жену пошли прахом.