Роза на алтаре [= Цветок страсти ] - Лора Бекитт Страница 29

Вспоминая, как Максимилиан целовал ее на балу у маркиза де Ферьера, Элиана лучше, чем когда-либо, понимала, что все-таки он ее любил. Он не сказал ей об этом, возможно потому, что желал облегчить ее страдания, хотел смягчить горечь разлуки.

Впрочем, сейчас не время думать о Максимилиане, вот-вот вернется Бернар… Внезапно Элиане стало не по себе, ей почудилось, что она вовсе и не знает этого человека. Была ли у него возлюбленная? Какую роль в его жизни играли женщины? Какие чувства он испытывал к ней самой? Теперь было поздно спрашивать и… поздно отступать.

Бернар вернулся, положил дрова на пол у камина и подошел к Элиане. Ее шоколадного цвета глаза смотрели на него, белокурые волосы в сиянии свечи казались золотыми…

Он присел рядом и обнял ее, и приник к ней всем телом.

Первые поцелуи дали ей понять очень многое – они обожгли ее и погрузили в мир неведомых ощущений. О нет, Элиана не знала этого человека, он не был похож ни на Максимилиана, ни на Этьена! Сейчас он, казалось, был способен обуздать ветер и покорить любую вершину, он не думал ни о чем и хотел только чувствовать, желал только любить.

Он медленно, но уверенно снимал с нее одежду, а сам тем временем наслаждался вкусом ее губ, благоуханных и нежных, как лепестки роз. В кончиках его пальцев словно бы сконцентрировалась энергия – малейшее прикосновение повергало молодую женщину в сладостный трепет. Он что-то шептал ей, но Элиана не слышала, ошеломленная неожиданным взрывом эмоций. Прильнувшее к ней тело было сильным, горячим – казалось, в нем пылал огонь, который не удастся ни погасить, ни утолить; губы Бернара скользили по изгибам шеи, плеч, нежной округлости грудей молодой женщины, и внутри ее существа нарастало ощущение блаженной муки ожидания неизвестно чего, какое она изведала всего лишь раз в жизни, в объятиях Максимилиана на том памятном балу. Но тогда это кончилось так внезапно, и она не почувствовала ничего, кроме разочарования. А теперь… Поцелуи, которыми Бернар приникал к ее груди, словно бы проникали в самое сердце, а это сладкое ожидание становилось нестерпимым…

И вот руки Элианы взметнулись, точно крылья, и обняли возлюбленного, ее локоны струились по постели, а в глубине глаз переливался таинственный свет. Они с Бернаром словно бы плыли в лодке по волам наслаждения, долго-долго, далеко-далеко, и в конце этого пути их ждало что-то ослепительно-яркое, волнующе-прекрасное! А потом блаженная усталость распространилась по всему ее телу, и она лежала, широко раскинув руки, смежив веки, и улыбалась легкой чувственной улыбкой.

Когда она открыла глаза, то увидела склонившееся над нею лицо Бернара.

– Элиана, прелесть моя!

И она страстно прошептала:

– О Бернар!

Потом она ненадолго уснула, положив голову на его плечо, а проснулась оттого, что он вновь целовал и ласкал ее, и Элиана крепко обняла его и снова пережила все эти незабываемые мгновения, и так продолжалось много раз, пока в окне не забрезжил рассвет.

Элиана была потрясена. Она прожила в замужестве три года и не подозревала, что в постели с мужчиной можно испытать нечто подобное. В эту ночь для нее приоткрылась дверь в совершенно новый, неведомый мир.

А после, когда они лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу, Бернар произнес:

– Прости, что не сказал этого раньше, ведь мы люди и, что бы ни случилось, всегда будем произносить такие слова. Я люблю тебя, Элиана, полюбил с той самой минуты, как впервые увидел. Знаю, ты не можешь ответить мне тем же…

Элиана прикоснулась ладонями к его щекам – ее руки были горячи и нежны, а взор светился любовью.

– Могу. Я тоже люблю тебя, Бернар. Я так долго ждала тебя, и наконец ты пришел. И теперь ты мой.

Он отвечал:

– Я тебе верю, милая. Но это не та любовь, какой ты могла бы меня полюбить, очутись мы в нормальном мире. Твое чувство… оно от благодарности, от боязни остаться одной. Я тебя понимаю.

– Не говори так! – прошептала она. – Откуда ты знаешь! Дай мне немного времени, совсем немного…

Бернар привлек Элиану к себе в безудержном страстном порыве, но она отстранилась. Она прикусила губу и напряженно глядела в окно карими глазами, в этот миг словно вобравшими в себя часть таинственного ночного мрака. Она будто бы хотела заглянуть вперед и… не могла.

– Время… Боже мой, время! Что нас ждет, Бернар, что же нас ждет! У нас нет ни денег, ни документов, ни друзей и знакомых, никого и ничего! Нам некуда пойти! Люди смертельно напуганы, голодны, раздеты – кто согласится нам помочь?! Все заставы охраняются – нам не выбраться из города! А если мы попадем в тюрьму, то уже не спасемся: чудеса не случаются дважды! Ты знал, что так будет, да, потому и решил подарить нам ночь блаженства и любви?!

– Нет, – сказал он, – об этом я не думал. Мы постараемся найти выход, а если… если… – Он недоговорил и внезапно зарылся лицом в ее волосы, прижался щекою к ее щеке.

– Боже! – произнесла Элиана. – Почему нам суждено было встретиться в такое время?

– Не знаю, – ответил Бернар, – но если бы всего этого не было, наверное, мы не встретились бы вообще.

…Утром они ушли, еще раз сердечно поблагодарив священника и получив в подарок куртку и сапоги для Бернара. Элиана была права: они решительно не знали, куда податься и где искать приют. Бернар хотел проверить адреса некоторых знакомых в надежде получить хоть какие-то сведения о своих родных и, возможно, занять немного денег.

Они брели по солнечным улицам, ежеминутно рискуя быть задержанными и в то же время, как никогда прежде, радуясь жизни. Был воистину весенний день: небеса сияли непривычной глазу голубизной, с крыш срывались золотые звенящие капли, и солнце блестело в каждой луже, в каждом оконном стекле.

Элиана вспомнила слова своей сестры Шарлотты: «Жизнь слишком долгая и сложная, чтобы ее можно было измерить мгновениями». И подумала: «Нет, только не сейчас; сейчас нам только и осталось, что ловить незабываемо-прекрасные минуты и жить ими так, словно они – последние и не повторятся уже никогда».

Бернар старался выбирать малолюдные узкие улочки; хотя эта часть Парижа была плохо известна ему, он уверенно двигался в определенном направлении, в сторону острова Сен-Луи.

Они не разговаривали, лишь изредка смотрели друг на друга, глаза в глаза, и эти пронзительные взгляды были красноречивее всяких слов.

Зрелище солнечного дня невольно внушало надежду, отгоняло страх, и Элиана незаметно для себя стала мысленно рисовать картины их будущей жизни: любовь и страсть, разговоры обо всем на свете, возможно, поездка на Корсику – в страну солнца и ветров… Она забыла, где находится, что творится вокруг, какой сейчас мир…

Внезапно Бернар крепче сжал руку Элианы и заслонил молодую женщину собой. Она оглянулась: сзади двигался патруль. У якобинцев имелся особый нюх на «подозрительных»: если их заметили, спасения быть не могло.