Всесилие страсти - Эмили Роуз Страница 29

Нам надо продумать, как выбраться изо всего этого.

— Хорошо. Пообедаем — но на этом все.

Пообедаем — это безопасно. Потому что они не смогут заняться любовью. Страсть не затмит логики. Они обсудят все и найдут выход из этой помолвки — такой, чтобы не расстроить родных, и тогда Корт пойдет к себе наверх, один.

Трейси открыла дверь на кухню, толкнув ее плечом, и положила сумки с продуктами на стол.

Она расстроилась сегодня так, что позабыла забрать по дороге лекарство. Выпила, что было в доме, надеясь, что боль утихнет до прихода Корта с Джошем. Но не вышло. Она услышала, как открывается входная дверь.

— Трейси?

— Я здесь.

Он что-то делал в кабинете, потом прошествовал в кухню с сумкой, носящей эмблему ее любимого ресторана. От запаха жареной курицы у Трейси потекли слюни.

— Я принес готовый обед, так что стряпать тебе не надо. Пошли.

Схватив за руку, он утащил ее в кабинет. Джош был вполне счастлив, занятый игрушками на одеяле в углу комнаты. Посредине дивана лежала новая электрическая грелка. Оранжевый огонек светился, показывая, что прибор включен.

— А это откуда?

— Купил по дороге. Полежи, пока я собираю поесть. — Не дождавшись повиновения, он взял ее за подбородок. Искреннее сочувствие в его глазах моментально растопило Трейси, как масло на горячей сковороде. — Мне не нравится, когда тебе больно.

Права была Либби. Она любит его и, наверно, всегда любила. Это пришло к ней как удар по голове, ошеломив, заставив задохнуться. Не успела она обрести равновесие, он обнял ее за плечи и повернул в сторону дивана.

— Ложись на живот и положи грелку. — Она молча подчинилась, и благодатное тепло немедленно проникло в напряженный, ноющий живот. — Сейчас вернусь.

Вот так. Ты любишь Корта Лэндера — а он собирается оставить тебя. Опять. Как жить после этого? Она опустила голову, опершись лбом на согнутую руку.

Как она позволила этому случиться? Зачем впустила Корта и его сына в свое сердце? Какой же дурой она была: вообразить, что сможет после легкого летнего романчика распрощаться с ними и больше не вспоминать. Эта разлука разорвет ей сердце.

Подполз Джош, подтянулся, встал, держась за диван.

— Ма-ма-ма.

Сердце разрывается. Она взяла его за головку и поцеловала в лоб, стараясь сморгнуть слепящие слезы. Она любит Корта, любит и его чудесного сынишку, лишенного матери. Стерла со щеки слезу и подняла глаза. В дверях стоял Корт с торжественным выражением на лице.

— Он же не мог иметь в виду…

— Все нормально, Трейси. Сейчас ты для него как мама. Помнить Кэйт он не будет.

Корт пересек комнату, поднял Джоша в его креслице и положил ему на столик немного крендельков. Сбросив с себя пиджак, швырнул его на кресло-качалку и присел на краешек дивана. Трейси пошевелилась, чтобы дать ему место.

— Не двигайся.

Она вернулась в прежнюю позу, Корт закатал рукава и приподнял край ее блузки. Трейси напряглась.

— Успокойся. Я ничего не собираюсь делать, только массаж.

Она бы отказалась, если бы не так сильно болело. Но вместо этого она подтянула блузку до лифчика и спустила поясок юбки до трусиков. Корт налил немного масла на ладонь и начал растирать и разминать сведенные мускулы, пока Трейси не вздохнула облегченно.

— Лучше? — спросил он, не прекращая чудодейственного массажа.

— Угу.

Уверенные, властные прикосновения и тепло, вызванное растиранием, уменьшили боль, и в животе шевельнулся зародыш желания. А в сердце жила любовь и заставляла тосковать о том, чего никогда не случится: Корт рядом с ней навсегда, как ее муж, ее любовник.

— Хочешь попробовать еще и другой способ?

— Нет. — Она попыталась сесть, но он костяшками пальцев отправил ее обратно на подушки.

— Я мог бы доставить тебе удовольствие тем же способом, как в первую ночь. Может, это принесло бы тебе облегчение. — Он стер масло у нее со спины бумажным полотенцем и встал. — Как считаешь, твои роскошные полы вынесут нашествие обедающего Джоша, если я принесу его стульчик сюда, или лучше покормить его в кухне?

Трейси моргнула. Как это он может сразу переметнуться от темы секса к кормлению Джоша?

— Полы переживут.

— Я принесу еду. А ты лежи — пусть грелка подействует.

С точки зрения Трейси, Корт уже и так подействовал на нее дальше некуда. Что теперь делать?

Выкинуть его из дома — она будет потом мучиться.

Если оставить все как есть, пока ему не придет пора возвращаться в Северную Каролину, — будет мучиться вдвойне. Плохи все варианты — но других нет!

Через несколько минут Джош уже сидел на своем высоком стульчике. Корт снова исчез в направлении кухни, вернулся — и уселся около дивана прямо на пол. При виде тарелки с едой, уже нарезанной кусочками, Трейси нахмурилась.

— Что это ты собрался делать?

— Кормить тебя.

— Я и сама могу.

— Лежа? — Темная бровь приподнялась.

— Нет, но…

Корт покачал головой.

— Лежи. Только приподнимай голову и жуй. Я принес то, что ты любишь.

Трейси замялась. Корт воспользовался возможностью и сунул ей в рот кусочек курицы. Вилку Корт почти сразу отложил, кормил ее прямо руками. Дав ей кусочек кукурузного хлеба, отправил другую половинку себе в рот. То же самое сделал с ломтиками яблока, приправленными корицей, с жареными зелеными помидорами, с морковью в кленовой глазури. Морковка липла и пачкалась, и он наклонился и слизнул сироп у нее с губ. Внутри у Трейси сразу образовался тугой и болезненный комок. А он не торопился — пока она не оттолкнула его.

— Корт…

Оба одеты, Джош с удовольствием чавкает в метре от них — и, однако, как это все интимно, чувственно!

— Ш-ш. Доедай, а то не получишь десерта.

— Откуда ты знаешь, что из еды мне нравится?

— Метрдотель учится у тебя, она и помогла мне.

От любопытных соседей тоже бывает польза. Скормив ей очередной кусочек, он потянулся свободной рукой к качалке, в карман пиджака. — Кстати насчет любопытных: аптекарь сказал, что, может быть, тебе пригодится лекарство, которое ты заказала. Тебе, должно быть, здорово плохо, это очень сильное средство. — Он протянул ей бутылочку с лекарством от спазмов.

— Очень любезно со стороны мистера Виллса вспомнить обо мне.

— Здешние заботятся друг о друге. Перевернись и положи грелку к пояснице. Я принесу десерт.

У стульчика Джоша он приостановился.