Полюби меня снова - Энн Мэйджер Страница 29

– …ты всегда была такая глупышка, когда дело касалось Росса. Я не могла поверить, когда Хейзел сообщила, будто ты живешь с ним целых три недели.

– Четыре, мамочка! Целых четыре недели. А что касается того, что я живу с ним, хочу напомнить – он мой муж.

– Эту твою роковую ошибку следовало исправить два года назад. И почему я не настояла тогда на разводе? Не исключала ведь, что такое может произойти. Прости меня, но Росс умеет быть таким деспотичным. А ты… ты никогда не могла настоять на своем, когда он… словом, не обижайся, твою жизнь он не украшает. Я бы ни за что не поехала в Европу… – Мадлен выдержала паузу, а потом с шумом вздохнула, желая показать, до какой степени она взволнованна. – Не сердись, но хотелось бы знать, неужели ты так наивна, что веришь, будто вы можете жить вместе при совершенном несходстве характеров? Когда думаю о твоем замужестве, поверь, прихожу в ужас, как если бы соседский сиамский кот трепал мою персидскую кошечку. У того чудовища с моей Сильвией ничего общего, кроме масти.

Дайана представила пушистую Сильвию в когтях у сиамского кота и улыбнулась.

– Кошмарное зрелище! Мамочка, чтобы успокоить тебя, скажу, что не увидела на своем теле никаких следов, ни единой царапины, когда принимала утром ванну.

– Господи! Ну зачем ты все воспринимаешь в буквальном смысле? Я вовсе не хочу сказать, что Росс истязает тебя физически. Между прочим, он достаточно умен, чтобы не делать этого. Возможно, мне не следует так говорить, но он, безусловно, садист. Знает прекрасно, что ты не можешь жить в лесу, в том ужасном доме, вдали от города, одна, и все-таки принуждает тебя к этому. По-твоему, это продиктовано добрыми чувствами? Нет, нет и нет… Это преднамеренная жестокость. И еще один момент, о котором я не могу не упомянуть. Меня все время поражает его отношение к Эдэму. Никакого воспитания! По-моему, мальчик предоставлен сам себе. Не удивлюсь, если в один прекрасный день он убежит из дома, а отец и не спохватится.

Мадлен замолчала не потому, что ей нечего было добавить, а потому, что считала: аргументировать свою точку зрения совсем необязательно. Дайана могла себе представить, что' пришлось бы выслушать, узнай Мадлен про побег Эдэма. Сама того не ведая, мать задела самое больное место.

А голос матери между тем все журчал и журчал…

– Я вовсе не собираюсь обсуждать черты характера Росса, но согласись, он совершенно невыносим, когда дело касается денег. Вспомни хотя бы неучтивое отношение ко мне, когда я хотела подарить тебе после свадьбы стиральную машину и сушку, чтобы ты не гоняла в город в «Лондромат», эту ужасную прачечную самообслуживания. Я всего лишь хотела помочь, а он мне такого наговорил! Никогда не забуду, каких усилий и унижений стоило уговорить его. Неприятно даже вспоминать об этом! Он совершенно не считается со мной.

– Может быть, мамочка, он вел бы себя по-другому, не говори ты всем и каждому, что он женился на мне из-за денег! – выпалила Дайана, начиная раздражаться. – Ты его не любила и не любишь, потому что он не позволяет тебе командовать собой.

– Я бы хотела уточнить…

– Мама, – повысила голос Дайана, – не пытайся разрушить мою жизнь.

– Боже, что ты говоришь? Я никогда этого не делала.

Мадлен заплакала и стала извиняться. Однако Дайана хорошо знала ее манеру – пустив слезу, дать задний ход, чтобы потом предпринять новую атаку, поняв, что первая попытка провалилась.

Мадлен достигла своей цели: когда разговор закончился и она положила трубку, Дайана была совершенно выбита из колеи. Получасовой разговор с матерью стоил ей сильного приступа головной боли. А между тем все, что говорила Мадлен, было правдой.

Прошел месяц с тех пор, как Дайана и Росс снова были вместе. И все это время Дайана прилагала немало усилий, чтобы сгладить острые углы. Если бы не сдерживалась, они бы то и дело ссорились. Например, она опять хотела занять у отца крупную сумму, собираясь открыть отделение фирмы «Декор Дайаны» в Ориндже, а Росс был категорически против. Он сам хотел помочь ей, правда, в значительно меньших размерах, однако деньги должны были появиться у него только после Нового года. А пока она, по сути, бездельничала: ничего существенного ей сделать не удавалось.

Она работала в Хьюстоне в среду, ночевала у себя дома, работала весь день в четверг и только вечером возвращалась в Ориндж.

Возникла еще одна проблема. Она и Росс по-разному относились к воспитанию Эдэма. Росс хотел, чтобы его сын был самостоятельным и учился жить своим умом. Походы, ночевки в лесу у костра вместе с друзьями – все это он только приветствовал. Считал, что провожать Эдэма в школу и встречать после уроков совершенно необязательно. Особенно настаивал, чтобы ребенок сам готовил домашние задания – низкие баллы Росса не пугали. Эдэм привык к такому укладу, считая это нормой. А Дайана, под предлогом, что в течение трех лет редко виделась с сыном, старалась не отпускать его из дома, лишая тем самым общения с друзьями. Она отвозила его в школу и встречала на машине, хотя Эдэму больше нравилось гнать туда и обратно на велосипеде. Вот когда он будет постарше, размышляла Дайана, тогда его самостоятельность будет восприниматься ею иначе. А сейчас ее Эдэм еще такой маленький! Она понимала, что родительское перетягивание каната отразится на ребенке, но изменить своего отношения к проблеме не могла.

Делая все от нее зависящее, чтобы соблюсти внешнюю видимость благополучных отношений с Россом, подсознательно она постоянно думала о том, что будущее не сулит ничего хорошего. Дайана считала, что Росс преднамеренно тормозит открытие филиала фирмы в Ориндже, так как, вероятней всего, и он не был уверен, что их совместная жизнь наладится. Конечно, в случае чего ему будет гораздо удобнее порвать с ней, если она застрянет навеки в этом Хьюстоне! Интересно, какую отговорку сочинит он после Нового года?

Однако, несмотря на возникшие сложности, Дайана радовалась, что вернулась домой. Ориндж почти не изменился за время ее отсутствия, и размеренный ритм жизни провинциального города устраивал ее больше, чем суматоха Хьюстона. Она понимала, что поле ее деятельности заметно сократится, но была уверена, что, работая здесь, будет испытывать больше удовлетворения. Однажды она еле уговорила Эдэма пойти с ней в Музей Старка на выставку западного искусства! Как и вес мальчишки его возраста, он обожал всякие турпоходы. Росс время от времени брал его с собой на рыбалку. У них даже были облюбованные заводи на речке Сабине, где водились окуни и раки. Как-то Росс одолжил моторку у своего приятеля, и они втроем отправились в путешествие по этой речке с буйной растительностью по берегам, а местами просто заболоченной. У них забарахлил мотор, и обратно они продирались сквозь заросли, волоком таща за собой лодку. Дайана долго вспоминала эту прогулку. Она была счастлива тогда. Впрочем, она радовалась, когда Росс возвращался домой, а она просто суетилась по хозяйству.

Иногда по вечерам они отправлялись либо на бега в клуб «Дельта» неподалеку от Винтона, либо в недавно открывшийся в центре города театр-варьете «Фрэнсис Энн Латчер». Что касается их близости, то, как считала Дайана, тут было все просто великолепно. Она любила засыпать в объятиях Росса. Была уже осень, а в холодные ночи так приятно было лежать, прижавшись к нему, теплому и родному, и думать о том, что у нее снова семья, что наверху, в своей комнате, сладко посапывает Эдэм. А когда Росс целовал, ласкал ее, все казалось суетным и второстепенным, и сердце подсказывало ей, что все образуется и устроится.