Игра на ее поле - Никола Марш Страница 29

Но он был в отчаянии, и любые слова деда станут лучше, чем если он сойдет с ума во время долгого перелета.

— Я не знаю, что такое любовь. — Он понимал, как жалко это звучит.

— Разумеется, знаешь! Ты жил с этим каждый день.

Он напрягся, сжав телефон с такой силой, что тот едва не сломался. Он никогда прежде не слышал, чтобы дед повышал голос.

— Не важно…

— Твоя мать была решительной, гордой женщиной, которая по глупости влюбилась в моего сына, но она любила и тебя тоже.

Лука в изумлении уставился на телефон.

— Ты знаешь, что она принимала деньги на твое обучение только потому, что я хитрил? Я оплатил сразу все время обучения и сказал ей, что, если она не позволит тебе пойти туда, школа просто потратит деньги на богатых детей, у которых и без того есть масса привилегий, и она сдалась.

— Я не знал, — проговорил Лука виновато.

Все это время он винил мать в том, что она недостаточно его любила. Но она не охотилась за деньгами Рэда. В таком случае она не позволила бы деду оплатить его обучение, которое стоило несколько сотен тысяч. Это означало, что она родила его, потому что хотела его, и, самостоятельно обеспечивая их обоих, она снова и снова доказывала свою любовь.

— Теперь знаешь. Поэтому не используй свое прошлое как оправдание, чтобы испортить себе будущее.

Лука не знал, чего он ожидал услышать от деда, но точно не это. Он ожидал, что его выслушают, посочувствуют, но не станут читать лекцию.

— Посадка на мой рейс началась. Мне надо идти.

— А что с Чарли?

Перед его глазами возникла картинка мирно спящей Чарли.

— Я позвоню ей. — Осуждающее молчание деда не предвещало ничего хорошего, поэтому, чтобы избежать еще одной нотации, он поспешно сказал: — До встречи.

Он не стал ждать ответа, нажав «Отбой», и дрожащей рукой убрал телефон в карман.

Все шло не так. Сначала он испортил все с Чарли и, судя по этому разговору, сделал то же самое с дедом.

Вот что случается, когда впускаешь в жизнь эмоции: образуется хаос.

Что же ему делать, чтобы вернуть все на свои места?

К счастью, перелет в Лондон будет длиться очень долго. Ему о многом надо подумать.

Чарли наконец взяла себя в руки. Она быстро приняла душ и надела свой любимый деловой костюм: темно-красную миди-юбку и пиджак. Она чувствовала себя настолько плохо, что поднятие самооценки было ей просто необходимо.

Она боялась идти на работу и видеть повсюду напоминания о Луке. Она открыла входную дверь, когда зазвонил телефон. Она подождала, затаив дыхание, в надежде, что это Лука, и ругая себя за трусость.

Когда в автоответчике раздался его голос, ее ноги подкосились и она схватилась за косяк.

— Привет, Чарли, это я. Прости, что я такой идиот. Если ты там, возьми трубку.

Она бросилась к телефону, но ее рука замерла. Если она ответит, то выставит себя полной дурой или, что еще хуже, будет умолять его остаться. Они уже попрощались — действиями, не словами. Какой смысл…

— Думаю, ты не хочешь отвечать. Я не виню тебя в том, после того как я сбежал и не попрощался. В любом случае я бы очень хотел с тобой поговорить.

Она поражалась его искренности и ждала какого-то знака, что он разделяет ее чувства.

— Ладно, тогда береги себя.

Он повесил трубку, и тишина обострила пустоту в ее сердце.

Лука хотел поговорить. О чем? Что она понравилась ему, и между ними возникла связь, и он прекрасно провел время, но адье, и спасибо за воспоминания? Нет, время для разговоров давно прошло. Она любит его, и, если он не понял этого после прошлой ночи, он никогда этого не поймет.

Но почему она так резка? Мужчины никогда не умели распознавать сигналы, а такому закрытому человеку, как Лука, должно быть еще сложнее. Кроме того, а если бы он и знал? Это все равно ничего не изменило бы.

Чарли полагала, что рано или поздно ей придется поговорить с ним, но сейчас она должна погрузиться в работу, которая точно поможет ей отвлечься от своего истекающего кровью сердца.

Последние несколько дней Лука копался в своей душе.

Физически он был в Лондоне, заканчивая работу над сбором средств для детей, больных раком, но эмоционально он снова находился в Мельбурне, размышляя о том, чем занимается Чарли, все ли с ней в порядке, даст ли она ему еще один шанс, когда он вернется.

Он попытался позвонить ей еще раз, но потом понял, что это нельзя говорить по телефону. Неужели он думал, что она возьмет трубку, а он выпалит: «Я тебя люблю»? Как будто она поверит ему после того, как он с ней поступил.

Нет, эти слова нужно говорить в лицо, и Лука мысленно репетировал свою речь во время перелета из Лондона в Мельбурн.

Но ему придется подождать, и, несмотря на то что ему хотелось сразу побежать к Чарли, у него были дела. Он понимал: если он не справится со своим прошлым, он не сможет строить будущее.

Лука злился из-за разговора с Гектором, когда тот отругал его за глупое поведение, пока не понял одну вещь. Дед разговаривал с ним так, как отец говорил бы со своим сыном: резко, честно, не смягчая слова, и его первоначальное возмущение исчезло, оставив после себя пустоту.

Лука жил с этой пустотой многие годы, заполнял ее работой, зарабатывая и отдавая деньги, но сейчас этого было недостаточно. И если он готов впустить Чарли в свою жизнь, то, возможно, пора было оказать деду ту же любезность.

Идя к блестящим черным дверям дедушкиного дома, Лука вспоминал, как первый раз шел по этой дороге с мамой, переполняемый любопытством и радостью.

Он слышал столько историй о Ландри, самой известной музыкальной семье. Мама заполнила его голову рассказами о замке с мерцающими огнями, каскадными фонтанами и блестящими полами. Он ждал, что в этом замке его будут любить. Он не мог заблуждаться сильнее.

Мама никогда не повторяла своей ошибки и не приводила его сюда после первого раза, когда его отец, приглашенный дворецким, бросил на него только один взгляд и захлопнул дверь.

Она пробовала другие способы представить их, и каждый раз был еще унизительнее предыдущего, пока он не подрос и не пригрозил, что уедет, если она еще раз попытается свести их с Рэдом.

Лука научился делать вид, что ему все равно, что его отца не было в школе на завтраке в день отца, на соревнованиях для родителей и детей и его выпускном, но это не так. И он не простил Рэда за то, что тот не любил его, хотя он не сделал ничего плохого, кроме того, что родился.

Лука открыл дверь ключом, который Гектор дал ему много лет назад и которым он никогда не пользовался, и отправился в оранжерею, где дед пил «Шираз» перед сном. За последние несколько недель он понял, что дед ценит предсказуемость.