Невеста против - Лика Вансловович Страница 29

Итак, я больше не игрушка для битья, теперь я графиня — и это, как выяснилось, не такая уж и радостная участь.

Не подумайте, что я стала оплакивать своего покойного супруга, напротив, с каждым днем я узнавала об этом человеке все больше и не уставала благодарить высшие силы за дарованное мне освобождение! Но зато я пришла к неутешительному выводу о том, что в наше время иметь хорошего управляющего — это вовсе не роскошь, а скорее крайняя необходимость.

И все же у меня его теперь не было: я не могла доверять старому и не имела понятия о том, кто мог бы его заменить и при этом не вызвать у меня никаких подозрений. Наверное, Демьян мог похвастаться правом обладания моего высочайшего доверия к себе, но, увы, он не был обучен грамоте и не мог прочитать даже предложения по слогам.

Из всего этого следовало, что я должна была справляться со всем в одиночку: «Но это ведь временные трудности? Дальше будет легче? Может, стоит мне вызволить Алиску и все сразу наладится, как-нибудь само собой разрешится?» — я тешила себя этими мыслями день ото дня, утопая в бесчисленных счетах, накладных, закладных и прочем.

Я изучала владения графа, переписывала всех его должников и пыталась вычислить точно, что и сколько приносит дохода в месяц, какие изменения могут возникнуть в связи с временным отсутствием уполномоченного от моего имени лица. Я-то пока не могла никуда выезжать, так как травма ноги все еще причиняла мне кучу хлопот.

Обложившись бумагой и черновиками, а также запасом перьев и чернильницей я забывала о том, что такое сон, и прерывалась иногда, лишь почувствовав сильнейшую головную боль. Баба Феня, продолжающая навещать меня день ото дня и совершающая надо мной свои странные процедуры, неустанно охала, причитала, грозилась, что я сведу себя в могилу, а за одно и ее, так как старушечье сердце не переживет, если я сама себя заморю.

Первые дни я намеренно игнорировала послания от отца — не была готова ответить, так как Кузьма еще не подготовил все нужные бумаги. Я понимала, что это ожидание явно нервировало и сбивало с толку моего нетерпеливого родителя, по этой причине он напомнил мне о сестре, ссылаясь на то, что я оказалась лицемеркой, и, став графиней, окончательно забыла о своей семье.

А я бы и рада забыть о некоторых членах своей «семьи» и даже совесть бы ни разу не кольнула мое сердце, но кто бы мне это позволил сделать?

— Доброе утро, хозяйка! — снова разбудила меня Мира, войдя в комнату и с явным недовольством обнаружив меня в груде неразобранных с вечера бумаг.

Она бормотала что-то неразборчивое себе под нос и грозилась пожаловаться на меня бабе Фене.

— Иногда я задаюсь вопросом, кто из нас двоих здесь главный? — немного резковато произнесла я, и горничная тут же присмирела, выпрямив спину и поджав губы.

— Сегодня выдалось замечательное утро, может, вы хотите выйти в сад? — ровным и невинным голосочком спросила она.

Я тяжело вздохнула — мне и впрямь хотелось наконец-то выбраться из этого дома и глотнуть свежего воздуха.

— Хорошо, прикажи кому-нибудь прийти и помочь мне! — сдавшись, согласилась я.

Мира осторожно улыбнулась и торопливо кивнула.

Я не могла наступать на сломанную ногу и очень боялась ухудшить свое положение, поэтому терпеливо ждала позволения своей целительницы, а до тех пор перемещалась по дому лишь при помощи слуг — Демьяну даже не раз приходилось переносить меня на руках.

Оказавшись в летней беседке, я задумчиво уставилась на странную конструкцию, расположенную в некотором отдалении, которую не замечала ранее.

— А что это там? — спросила я у горничной, так и не разгадав истинного предназначения странного возвышения, сколоченного из добротного дерева, в центре которого было два толстых столба с вбитыми сверху крюками.

— Это «столб добродетели», — пояснила мне Мира.

— Чего? — уставилась на нее я.

— Так называл его граф, он наказывал здесь неугодных и утверждал, что только через боль и страдания можно очиститься от скверны и научиться послушанию, ну а для всех остальных это было еще и наглядным примером того, как опасно противиться воле барина.

Она несколько побледнела и с тревогой посмотрела на мрачные столбы.

— Почему эту гадость до сих пор никто не убрал? — возмутилась я, почувствовав, как по коже побежали мурашки от одной только мысли о том, что пришлось испытать на себя бедным крепостным, а возможно, и женам графа.

«И как это они с моим отцом раньше не нашли друг друга — родство их душ на лицо!»

— Немедленно прикажи это убрать! — требовательно сказала я.

— Вы уверены? Но что, если кто-нибудь ослушается и…

— Я найду способ разобраться с теми, кто меня ослушается! — раздраженно фыркнула в ответ, отвернувшись от Миры.

А ведь чему я собственно удивляюсь? Разве мне не рассказывали о том, как он запирал своих жен в темной комнате, как морил неугодных ему голодом, как продавал и покупал крепостных детей, отрывая их от родных семей, подыскивая для себя крепких и выносливых работников, а в дом привлекательных и смирных прислужниц? Это всего лишь еще один пункт в страшном списке грехов одного ужасного человека, которого мой отец посчитал достойным для своей дочери!

«Надеюсь, гиена огненная все же существует, и душа графа будет гореть в адском пламени вечно!» — мрачно подумала про себя.

— Хозяйка, — робкий и звонкий голосок Зарьки отвлек меня, и я едва не облилась горячим чаем.

Заряна была дочерью кухарки: ей едва исполнилось двенадцать, и она поначалу дичилась меня и старалась не показываться мне на глаза, но потом, видимо, осмелела и стала помогать матери на кухне, а также выполнять различные мелкие поручения. Мне она напоминала мою Алиску — не внешне, конечно, но, может быть, своей детской непосредственностью и чистотой, такой знакомой робостью, за которой скрывалось, однако, неуемное желание познавать все новое.

— Я тебя слушаю, Заряна! — улыбнулась я маленькой помощнице.

— Там один человек приходил к вам! — бодро сообщила она.

Я же немного напряглась при этих словах.

— То есть он приходил, но уже ушел? И кто это был?

— Он не сказал своего имени, но он просил передать вам кое-что! — чуть смутившись моего строгого взгляда, пролепетала девочка.

А я уже и как дышать забыла: в мыслях вертелись нехорошие догадки про отца, про сестру — даже голова немного закружилась.

— Дядя Демьян сказал, что я могу его вам передать.

— Да показывай ты уже что там! — наконец, не выдержала я.

И тут девочка соизволила подняться по ступенькам ко мне в беседку и показаться во весь рост.

Она держала в руках что-то живое, что-то рыжее, что-то…

— Стешка! — удивленно охнула я, а куница тем временем вырвалась из рук Заряны и рванула ко мне на колени. — Ах, ты маленькая бандитка, как же ты тут оказалась?