Король рейтингов - Надежда Мамаева Страница 29

– Что ты делаешь? – вырвалось помимо воли. От облегчения, что рыжей в комнате нет, слегка потряхивало.

– Ху-де-ю… – пропыхтел Шмулик и снова дернулся, со стоном пытаясь оторвать свое упитанное тело от пола. – От-ж-ж-жимаюсь…

Вот оно что. Не знал, что отжимания могут выглядеть именно так.

– А ты… – Он поднял на меня взгляд. Со лба текло, мокрые волосы липли куда попало, а красная рожа с выпученными глазами напоминала о сочетании раков с кипятком. Того гляди этого спортсмена удар хватит. – А ты… что… поду-у-умал?

– Что ты подрабатываешь диспетчером секса по телефону. Такие стоны, такие звуки… – насмешливо отозвался я.

О чем я действительно подумал, когда шагал сюда по коридору, Шмулику лучше не знать. И о том, что он висел на волосок от гибели, тоже. Первый раз в жизни я был готов убить в буквальном смысле слова. Порвать голыми руками, свернуть шею, месить кулаками чью-то плоть, превращая ее в кровавый кусок мяса. И если б рыжая с ним…

Так. Стоп. Выдохнуть. Ее здесь нет и не было, а я ревнивый псих, поругавшийся с мозгами. Шмулик и Дана просто соседи. Она не обманывала. Эта спасительная мысль была как глоток воздуха для вынырнувшего с глубины. Зато теперь я наконец понял, насколько болен. Болен ею, моей рыжей. Она сладкой отравой просочилась в вены и разнеслась по всему телу, впиталась в него – не выдерешь. Это уже очевидно.

При «проверке на верность» я еще ни разу так не бесился от мысли о том, что моя очередная сейчас стонет под кем-то. Стонет и стонет, эту списать, найти другую. Делов-то. А сегодня… Каких дров только что чуть не наломал, дойдя до первобытной ярости за пару мгновений.

– Ты… как… тут… ока… зал… ся… – Шмулик выплевывал из себя звуки, пытаясь бороться с гравитацией. Последняя с легкостью побеждала.

– Ключи от нового замка, – коротко отозвался я, не вдаваясь в подробности, что их мне дала не рыжая, а я сам взял.

– А… мне… хо… зяй… ка… – Шмулик все же рухнул животом на пол, растекся по нему, блаженно жмурясь, и смог нормально договорить: – …весь мозг вынесла. Где, мол, еще один ключ от комплекта? Я ей сегодня отвозил связку. Кстати, она очень расстроилась, почему этого не сделал ты… Так огорчилась, что у меня образовалась моральная травма.

– Орала? – с любопытством спросил я.

– Хуже. Если женщина орет – это хотя бы недолго. Голосовые связки от перенапряжения устают через полчаса. А если повезет, то она и охрипнуть может. Меня же угораздило нарваться на двухчасовую лекцию, после которой ощущение, что мозг выели чайной ложечкой.

– У меня есть кое-что для излечения моральных травм. – Я пошуршал пакетом, Шмулик встрепенулся и приоткрыл один глаз.

Предлагать круассаны худеющему человеку – изуверство. Поэтому я протянул стаканчик мороженого. Шмулик, увидев его, тут же заявил, что со сбросом веса он временно завязал.

– А где рыж… Дана? – исправился я в последний момент.

– Спит. Как после обеда отрубилась, так и дрыхнет. Но у нее всегда так после ночного дежурства. Она и до утра может проспать. Хочешь, ее разбужу, коли надо. Или ты сам…

Похоже, приезжать сюда было не самой блестящей идеей.

– Если человек тебе дорог, то ты дашь ему выспаться, – вздохнул я.

– Тогда какого черта вы устроили под моей дверью симпозиум? – чуть хриплый после сна голос заставил меня обернуться, а Шмулика и вовсе вздрогнуть.

В коридоре, прямо за мной, стояла рыжая, своим видом опровергая утверждение соседа о том, что она проспит до утра.

– Может, кофе с круассанами? – Я поднял пакет со сдобой чуть выше.

Она не успела ничего ответить, как Шмулик провозгласил:

– Знаешь, Дан, ты присмотрись к нему получше. Тот, кто приносит вместо всякой цветочной фигни еду, как минимум настроен на длительные отношения. Или того хуже: на серьезный секс.

– Муль, напомни, почему я тебя еще не убила? – вкрадчиво спросила рыжая, запуская руку в спутанные волосы.

– Потому что в квартире закончились яды, а тащить мой труп тяжело. К тому же он не влезет в мусоропровод, – педантично перечислил сосед, одновременно натягивая футболку и поглощая мороженое.

– Кстати, что за следы на полу? – чуть прищурилась она, всматриваясь в сумрак под ногами.

Это следы моей ревности. Но признаваться почему-то не хотелось. Не хотелось, но пришлось. Частично.

– Забыл снять кроссовки.

– Тогда возвращайся в прихожую и разувайся, – скомандовала рыжая, чуть сморщив свой нос. – А я пока вытру пол.

– Давай лучше я, – чувствуя себя ревнивым идиотом, предложил я.

– Будешь заметать следы? – усмехнулся Шмулик, который, кажется, что-то понял.

Догадливый, паразит. А ведь как искусно изображает, что витает в облаках и ничем, кроме своих манускриптов и кражи котлет, не интересуется.

– Уж лучше я уберу свои следы на полу, чем потом – на совести.

– А на ней-то кто у тебя их оставит? – вскинула брови рыжая.

– Угрызения, – произнес я, и губы сами собой растянулись в улыбке. Мне нравилось дразнить рыжую. Очень. – Ты даже не представляешь, какие явные следы этих самых угрызений будут на моей совести, если я позволю тебе в твоем состоянии еще и драить полы…

Правда, воображение сразу же нарисовало весьма заманчивую картину рыжей на коленях, узкую спину, изгиб ягодиц. Но кто из нас ни разу не сожалел о сказанном?