Врушечка - Галина Куликова Страница 29

Он еще немного повертелся возле кафе, потом обругал себя на чем свет стоит и уехал домой.

Тем временем перед Настей официант поставил чашку мятного чая и блюдце с долькой лимона, в которую изобретательно воткнул зубочистку. Длинные пакетики с сахаром, словно карандаши, торчали из кружки, стоявшей на столе. Впрочем, Насте некогда было осматриваться — она сразу же сосредоточилась на докторе Панкрашине, который ее ждал. Взяла чашку за ручку и стиснула ее изо всех сил. И лишь после этого спросила:

— Что с моим братом, доктор?

— С ним все в порядке, — поспешно ответил тот. — Я же сказал по телефону, чтобы вы не волновались.

— Но зачем вы тогда меня вызвали?

Прежде чем ответить, доктор сложил руки на столе замочком и посмотрел на девушку с ласковой укоризной. Глаза у него были грустными и мудрыми, как у уличного пса. Колесников верно определил, что тот далек от сцены, блеска и славы — костюм на нем был добротный, рубашка уютная, а галстук вообще ничего из себя не представлял — просто закреплял деловой образ.

— Настя, я наблюдаю за вами полтора года, — сказал Панкрашин. — С тех пор, как ваш брат попал в нашу клинику. И вот что я хотел спросить. — Он посмотрел на нее очень внимательно. — Вы решили собой пожертвовать?

— Что значит — пожертвовать? — Настя вскинула на него глаза, от всего сердца надеясь, что слезы не польются рекой в самый неподходящий момент.

— То и значит. Я ведь в курсе, что вы оставляете у нас всю свою зарплату.

— Я сменила работу, — поспешно сказала она. — У меня теперь все хорошо, Антон Владимирович!

— Не все хорошо, — возразил тот. — Рассеянный склероз не лечится, это хроническое прогрессирующее заболевание. Мы можем говорить лишь о продлении жизни вашего брата, ну и о ее качестве, конечно. Ваш Дмитрий лежит в так называемой «коммерческой» палате, и я отлично знаю, чего вам это стоит. Вы ведь совсем одна.

— Я не одна!

— Вы потеряли родителей, а ваш брат после той ужасной катастрофы заболел. Вероятно, в результате полученных травм. Так бывает, Настя, с этим ничего не поделаешь. Вам, конечно, очень тяжело… — Он немного помолчал. — Но я хотел спросить про вашего мужа. Он так и не появился?

По щекам Насти, расцветая маками, пополз неровный румянец.

— Нет, — выдавила она из себя. — Но это не имеет значения. Я справляюсь.

— Да, вы справляетесь, но чего вам это стоит!

— Вы хотите предложить мне какой-то выход? — напряженным голосом спросила Настя. — Предлагаете забрать Диму домой? Но дома ему гораздо хуже! Он чувствует себя зависимым, ему кажется, что он разрушает мою жизнь, и я не могу его переубедить. В клинике же он ведет себя иначе, он борется! Он приспосабливается, и я вижу, что в нем просыпается новый интерес к жизни.

— Настя, не горячитесь. Я вовсе не собираюсь уговаривать вас забрать брата.

— А что же тогда?

— Я просто хотел вам… помочь, — осторожно сказал доктор и мягко накрыл Настину руку своей большой белой ладонью. Ладонь была приятно прохладной и сухой. Маки на щеках Насти мгновенно налились багровым. Она не знала, как реагировать на прикосновение и просто смотрела на Панкрашина во все глаза.

— Брат стал вашей навязчивой идеей, — заговорил тот, не убирая руку. — Никогда ни к чему хорошему это не приводило. Вон, видите, порционный сахар в длинных пакетиках? Человек, который эти пакетики изобрел, мечтал избавить людей от лишних хлопот — не нужно брать пакетик в руки и отрывать бумажный край. Достаточно разломить упаковку двумя пальцами посредине — и сахар аккуратно высыпается в чашку. — Свободной рукой доктор проделал то, о чем говорил. — Однако неблагодарное человечество оказалось слишком консервативным. Люди делали с его пакетиками то же самое, что и со всеми остальными — тупо отрывали край. И знаете что?

— Что? — переспросила Настя сухими губами, ни на секунду не забывая о том, что ее рука накрыта ладонью доктора.

— Изобретатель так переживал из-за этого, что сошел с ума.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Чтобы вы не зацикливались на проблеме.

Настя хотела сказать, что это никакая не проблема — это ее собственный младший брат, единственный близкий человек на всем белом свете. Она за него ответственна, что совершенно естественно. Да, на нее иногда накатывает отчаяние. И ощущение, что она загнана в ловушку. А причиной тому, конечно же, хроническая нехватка денег. Нужно не только платить за содержание брата в клинике, но еще одевать его, покупать ему какие-то вещи, книги, делать маленькие подарки на праздники, в конце концов…

Вместо того чтобы высказать все это вслух, Настя только открыла и закрыла рот. Доктор Панкрашин для чего-то же затеял этот разговор. И для чего-то положил свою ладонь на ее руку. Он оказался теплокровным — Настины пальцы уже горели огнем.

— Антон Владимирович, — пискнула она, облизывая губы. — Я не очень хорошо поняла, о чем мы, собственно, говорим.

— Знаете, что такое симбиоз? — неожиданно спросил доктор и выпустил, наконец, ее руку. Настя облегченно вздохнула и вообще убрала ее со стола. — Это взаимовыгодное взаимодействие организмов.

Слово «взаимовыгодное» Настю насторожило. В голове ее мгновенно всплыли десятки информационных сообщений о взятках, подлогах, приспособленчестве, о хищениях лекарственных препаратов… В ее опасениях появился криминальный оттенок. Неужели доктор Панкрашин хочет как-то ее использовать? Недаром же он подчеркивал, что она одна и что ее некому защитить.

— Антон Владимирович, — дрогнувшим голосом обратилась к нему Настя. — Говорите, пожалуйста, все как есть. Я хочу ясности. Если вы будете ходить вокруг да около, ничего хорошего не получится. Вы только меня запутаете и расстроите. А так я вам сразу скажу: «да» или «нет».

Доктор Панкрашин посмотрел на Настю долгим взглядом. Чтобы не сидеть, словно загипнотизированный кролик, она положила в рот кружок лимона и принялась тщательно разжевывать. Кожура была горькой до отвращения.

— Ну, хорошо, раз так, — ее собеседник не желал менять тон и по-прежнему говорил вкрадчиво и мягко. — Наверное, вы не знаете… Но у меня жена и трое детей.

— Это ужасно, — сказала Настя, думая, о чем угодно, только не о его семейном положении.

— Да нет, ничего ужасного в этом я не вижу. Но с женой мы давно уже живем как соседи. Знаете, как это бывает? Однажды ты приходишь домой с работы и видишь, что прелестная фея, на которой ты когда-то женился, превратилась в бесформенное нечто, наделенное к тому же дурным характером. Но у вас так много общего — начиная с детей и заканчивая жилплощадью и прекрасными воспоминаниями… И ты понимаешь, что никогда ее не бросишь.

— Антон Владимирович…

— Настя, мне нужна отдушина! — с неожиданной страстью сказал доктор. — Такая, как вы: молодая, сильная, задорная. Я давно за вами наблюдаю, вы нравитесь мне больше, чем кто бы то ни было. Поэтому я предлагаю вам…