Барышня-певица, или наследство польской бабушки - Мари Князева Страница 29

Мы с Хаджи сидели в малой гостиной женской половины. Он не любил покидать это крыло дома, потому что здесь было очень весело, и чтобы пообщаться с собственным сыном, мне приходилось тоже проводить тут время. Не то чтобы я этого не любила - в хорошие дни с Зойрой вполне можно было ужиться и даже услышать какие-нибудь интересные истории - за свои пятьдесят с лишним лет она накопила их целый ворох. Но сейчас настроение у старшей жены было на нуле. И всё из-за этой странной истории с Лайлой. Я один раз попыталась выяснить у неё, что именно произошло, но она пока не доверяет мне настолько, чтобы делиться тайнами.

Зойра заперла её на замок - совсем перестала выпускать из дома - и отобрала телефон. На девушке не было лица, она плакала беспрестанно, но нашу домоправительницу не так-то просто разжалобить. Она всегда руководствуется соображениями блага для всех домашних, но порой это соображение, на мой взгляд, расходится - нет, не со здравым смыслом (этого Зойре не занимать) - а с милосердием, добротой, состраданием к людям. Благочестие Зойры несколько суховато, как мне кажется, - ему отчаянно не хватает живительной влаги любви.

В гостиную вошёл слуга и объявил:

- Госпожа Зойра, к вам молодой человек. Гаяр Рабах.

- Я не приму, - быстро и резко ответила старшая жена и тут же отвернулась от слуги.

Он почтительно наклонил голову и ретировался.

- Этот тот красивый юноша, что приходил свататься к Лайле? - уточнила я.

- Да, тот самый. Только он не приходил свататься - его приводили сватать родители. А он, очевидно, считает себя слишком красивым для нашей девочки или ещё что-нибудь в этом духе...

- Может быть, он одумался...

- С какой стати? Уж точно не из любви к Лайле - они ведь не общались. Наверное, из-за денег, которых отец его лишил за своеволие. Так пусть поищет себе другую жертву...

Я хотела ей возразить, что всё-таки неплохо было бы выслушать его собственную версию, но тут слуга вернулся и возвестил:

- Госпожа Зойра, господин Рабах говорит, что не уйдёт, пока вы не выслушаете его.

- Нахальный мальчишка! - воскликнула старшая жена. - Он ещё ставит мне ультиматумы в моём доме! Позови охрану и пусть вытолкают его взашей!

- Нет! - пискнула я, чем вызвала опаляюще гневный взгляд Зойры. - Я... позволь, пожалуйста, мне выслушать его! Я перескажу тебе нашу беседу слово в слово, могу даже на диктофон записать...

- Вот ещё! С какой стати? Ты, вообще, тут причём? Это моя дочь!

- Зойра... Пожалуйста! - я состроила самое умоляющее лицо, какое только было уместно в разговоре со старшей женой, не знающей жалости.

Она фыркнула гневно и протяжно - получилось что-то вроде всхрапывания лошади - но потом встала и шагнула к слуге:

- Ладно!.. Я сама его выслушаю. Пять минут - не больше!

Старательно пряча радость на лице, я увязалась-таки за ней.

Господин Рабах выглядел печальным. Он был одет прилично, но скромно: в тёмные штаны и рубашку с коротким рукавом. Его красивое лицо было задумчиво, но в глубине тёмных глаз пряталась отчаянная решимость. При виде нас с Зойрой он немного оживился:

- Здравствуйте, госпожи Насгулл! Спасибо, что согласились выслушать!

- У меня два условия! - резко оборвала его Зойра, даже не поздоровавшись. - У вас есть пять минут и ни минутой больше. И после этого разговора вы покинете этот дом навсегда и больше не станете докучать нам визитами.

- Если только вы не перемените своё решение за эти пять минут...

- Не торгуйтесь со мной, молодой человек! Это здесь неуместно!

- Хорошо. Простите.

- Я слушаю вас.

- Я люблю вашу дочь и хочу жениться на ней.

- Расскажите это кому-нибудь другому - я не терплю лжи!

- Это чистая правда!

Я - видела, что он говорит правду. Это читалось в его глазах, в выражении лица, в позе. Он был открыт, как книга, и наполнен искренней болью. Как могла Зойра этого не видеть?

- Юноша, вы что мне пытаетесь сказать? Что виделись с моей дочерью тайно от меня? С вашего так называемого сватовства прошло три недели, в течение которых вы не посещали наш дом, а две недели назад открыто отказались прийти и даже поссорились с отцом, чтобы отстоять своё право НЕ жениться на моей дочери! А теперь приходите и рассказываете, что любите её? Это возмутительный обман! Однако, чтобы пресечь ваши старания, я скажу: даже если бы это было правдой и вы искренне любили бы её,я бы всё равно ВАМ её не отдала. Молодой человек, который посещает ПОДОБНЫЕ заведения - думаю, вы понимаете, о чём я - не достоин моей дочери. Это я уже не говорю о полиции и прочем...

Я, к сожалению, не понимала, о чём она, но впитывала, как губка, чтобы потом выяснить подробности. Гаяр страдал - это было очевидно. И уж точно его страдания не были вызваны алчностью или чем-то подобным. У него было такое открытое благородное лицо, такой честный прямой взгляд - он просто не мог лгать!

- Я клянусь, что все мои ошибки - в прошлом! - сказал он решительно.  - Клянусь, что попал в полицию по недоразумению и навету. Я хочу искупить все свои неблаговидные поступки. Я готов на всё, чтобы вы изменили своё мнение обо мне. Пожалуйста, испытайте меня - я сделаю всё, что вы скажете...