Тристан и Женевьева [= Среди роз] - Шеннон Дрейк Страница 29

По лестнице кто-то поднимался, до нее доносились негромкие звуки шагов. Женевьева догадалась, что это была женщина, шаги были легкими для мужских. Даже, когда до нее донесся сдавленный крик, Женевьева не открыла глаза. И только услышав испуганное восклицание:

– Господи Боже мой!

Услышав знакомый голос тетки, девушка осмелилась поднять глаза.

Эдвина стояла на ступеньках, перед телом Тристана, боясь перешагнуть через него. Женевьева попыталась что-то сказать, но у нее в горле застрял комок, и она некоторое время не могла с ним справиться. Наконец, она выдавила хриплым голосом:

– Он мертв, Эдвина, он мертв. Я убила его! – и она неожиданно рассмеялась, и в то же мгновение слезы брызнули из ее глаз. Эдвина переступила через мертвое тело и подошла к Женевьеве, присела рядом с ней, обхватив ее руками. Они крепко обнялись, пытаясь утешить друг друга, содрогаясь от озноба и рыданий.

– Теперь все кончилось, – сквозь слезы сказала Эдвина, – все кончилось, все кончилось…

Но вот раздались еще чьи-то шаги, более тяжелые, по лестнице поднимался мужчина, следом другой, сэр Гай и Томкин, который шел чуть позади, подошли к женщинам.

Сэр Гай опустился на одно колено перед Женевьевой.

– Моя леди, вы – наша героиня! – торжественно произнес он. – Вы победили! Вы поразили их лорда, и они мертвы, а те, кто остался в живых, трусливо бежали без него. Вы убили его, вы…

– Нет, нет, нет, нет! – вскрикнула Женевьева. – Я не героиня! И пожалуйста, уберите его отсюда!

Сэр Гай кивнул Томкину. Они вместе взялись и попытались поднять мертвое тело, необыкновенно тяжелое.

– Миледи, – сказал Томкин, бросая взгляд на труп. – Какие будут распоряжения…

– Прочь, прочь, – снова крикнула Женевьева.

И мужчины, кряхтя, поволокли вниз по лестнице свою тяжкую ношу.

Внизу, в Большом зале, солдаты вязали тех из ланкастерцев, кто был не в состоянии сопротивляться, и отправляли в подвалы замка, располагавшиеся глубоко под землей.

– Куда мы понесем его? – спросил Томкин.

– К скале, – ответил сэр Гай, после минутного размышления. – К морю, мы должны немедленно похоронить его в песке, под утесом.

– Это будут не христианские похороны, – медленно произнес Томкин, испытывая угрызения совести. – Тело такого человека следует вернуть людям, дабы похоронили его с надлежащими почестями и славой.

– Нет, мы отнесем его к скале! Ты же слышал, что сказала леди Женевьева, она хочет, чтобы его убрали прочь и побыстрее.

Сэр Гай был рыцарем, а Томкин – простым солдатом, возведенным своим лордом в командиры замковой стражи. Он сжал губы и отбросил прочь все свои мысли по данному поводу.

Захватив с собой фонарь, они понесли тело мимо жилых строений, мимо жалких останков деревянных домов и укреплений, сгоревших дотла во время осады, и вышли к скале и большому утесу, создававшему естественное укрепление.

– Здесь, – сказал сэр Гай, когда они достигли вершины утеса, одной стороной выходившего к морю. Далеко внизу белела тонкая полоска песка.

– Здесь? – но здесь же нет земли.

– Мы засыплем его камнями, – ответил сэр Гай, – если вороны не выклюют его глаза, то он мертвый сможет видеть то, к чему так стремился живой!

Сэр Гай небрежно опустил тело графа де ла Тера на землю, и отряхнул руки, как будто они испачкались. И тут Томкин заметил, что нарядный плащ сэра Гая и его камзол, были совершенно неизмятыми и удивительно чистыми, без каких-либо следов, указывающих на то, что ему совсем недавно пришлось сражаться. «Где же он был во время сражения? – с внезапно возникшим подозрением подумал Томкин, – или этот рыцарь так хорошо управляется с мечом, что даже не вспотел сражаясь?»

– Я предоставляю заниматься этим тебе, – обронил сэр Гай и поспешил к замку.

Томкин взглянул на человека, который чуть не убил его и содрогнулся. Такой воин заслуживал более почетных похорон и более пристойной надгробной речи, чем издевательский комментарий сэра Гая.

В Эденби было слишком много работы – нужно было подготовить стены и оружие, на тот случай, если ланкастерцы вновь попытаются штурмовать замок. Необходимо было позаботиться о раненых и привести в порядок зал…

Томкин спешно завалил камнями тело. Нет, это неправильно, лорд остается лордом, даже если это враг. Он не был истово верующим, он слишком часто засыпал на проповедях и, едва ли хорошо знал хоть одну из молитв. Но, когда вокруг начали сгущаться сумерки, он зажег фонарь и, опустившись на колени, помолился, как умел о душе убитого лорда.

Сегодня они победили, сегодня им следовало торжествовать, но Томкин не чувствовал себя победителем, какое-то смутное предчувствие угнетало его.

Не они защитили свою леди, это их госпожа защитила их, но и она вовсе не считала себя героиней. Это была худшая из побед, и победители заслуживали не почестей, а презрения.

Томкин еще раз повторил молитву, и устало направился к замку.