Ворон и роза - Сьюзен Виггз Страница 28

— Ты восхищаешься проституткой, — заявил отец Эмиль. Его грубые, резкие слова вызвали удивленные возгласы присутствующих. — Причина, по которой она решила заняться сливками общества Франции, всем ясна, даже дуракам. Она спала со многими из них.

— Это ложь! — закричал отец Гастон.

Лорелея посмотрела на отца Джулиана. Он недовольно поморщился, но промолчал.

— Это известно каждому человеку при дворе, — крикнул в ответ отец Эмиль. О ней говорили гораздо больше, чем о Марии-Антуанетте.

— Может быть, она и была неосторожной, — уступил отец Гастон. — Но она понимает, как важно восстановить на троне Франции католических королей.

— Их спасет только чудо, — фыркнул отец Эмиль, опорожняя кружку пива. — Голубую кровь выпустили из вен Франции несколько лет назад.

— Если кто и может вернуть все это, так только Бонапарт и его жена, — сказал отец Гастон. — И они это сделают.

Лорелея взглянула на Дэниела. Как зритель на состязаниях по стрельбе из лука, он переводил глаза с одного на другого. Его лицо стало белым, а по вискам струился пот.

— Тебе нехорошо? — прошептала она, прикоснувшись к его плечу. — Давай я отведу тебя в лазарет.

— Я пойду с вами, — сказал Сильвейн, поднимаясь из-за стола.

Дверь в трапезную распахнулась, и на пороге возникли три человека.

— Кто это? — требовательным тоном спросил Дэниел.

— Военные подрядчики, — прошептала Лорелея. — Они уже бывали здесь и ранее. У них всегда такие жадные глаза, и они считают себя хозяевами мира.

Отец Джулиан вышел из-за стола, чтобы поприветствовать прибывших. Они о чем-то тихо поговорили, после чего настоятель вернулся к столу.

— Эти господа привезли порох для армии резерва. Мне нужны крепкие мужчины, чтобы строить укрытия для его хранения.

Мужчины встали из-за стола и разошлись. Настоятель обратился к отцу Ансельму.

— Вы поможете Лорелее управиться с месье Северином?

Направляясь в лазарет вместе с отцом Ансельмом и Дэниелом, Лорелея без всякого интереса посмотрела на сани, уставленные бочками с порохом. Ей почему-то казалось, что война далеко, особенно сегодня. Даже рассказ Дэниела о его тревожном прошлом не заставил девушку позабыть о своих планах. Сегодня она обязательно отошлет свой трактат в Коппе.

Когда они проходили мимо псарни, Лорелея на минутку задержалась у ворот во двор, чтобы приласкать собак, которые так и крутились у ее ног.

— Отец Дроз, — крикнула она сквозь лай и жалобный вой собачьей своры. — Передайте Эверарду, что я должна с ним встретиться до его отъезда.

— Эверард уже уехал, — крикнул в ответ хозяин псарни. — На рассвете, вместе с солдатами. Теперь, наверное, вернется только через несколько недель.

— Уехал! — выдохнула Лорелея, прижима ладони к щекам. Из глаз брызнули горячие слезы. Ждать несколько недель…

Девушка бросила отчаянный взгляд на Дэниела, но тот был занят разговором с отцом Ансельмом и не увидел ее горя. Никем не замеченная, она задержалась у псарни, а потом бросилась к лугу, Лорелеей овладело глубокое чувство потери. Еще вчера Вильгельм был ее другом, Но Дэниел Северин был холодным недосягаемым незнакомцем.

Укрытый толстым платком и с книгой в руках, отец Ансельм дремал в кресле. Дэниелу не терпелось найти Лорелею и объясниться с ней, но ему хотелось сделать это незаметно. К тому времени как старик крепко заснул и даже захрапел, солнце уже стояло в зените.

На псарне Дэниел спросил у отца Дроза разрешение взять с собой Барри. Ему хотелось взять и Красавицу, но хозяин покачал головой.

— Уже подходит срок, — объяснил он. — Со дня на день у нее появятся щенки. — Отец Дроз положил руку на плечо Дэниела: — Я рад, что вы, наконец, выяснили кто вы такой, месье Северин.

— Дэниел. Просто Дэниел.

Он почувствовал себя неловко от того, что ему пришлось воспользоваться именем Мьюрона, чтобы усыпить бдительность и недоверие каноников.

Отец Дроз указал на двор, где мужчины возводили палатки для хранения пороха.

— Держитесь подальше от пороха, Дэниел. Я не очень доверяю этому веществу.

Барри бросился через ворота псарни. Опустив голову, он побежал по плотно утоптанному двору и задрал лапу у столба за главным зданием.

Как только приют скрылся из виду, Дэниел свистом подозвал пса. «Лорелея, — сказал он ему, надеясь, что Барри уже хорошо понимает команды. — Ищи». Пес гавкнул и побежал к склону Мон-Велан. Колено отозвалось резкой болью, но Дэниел быстро последовал за ним.

Пес вел его через заросли сосняка и нагромождения огромных камней. Дэниел бросил осторожный взгляд через плечо. Он надеялся, что сказал о себе достаточно, чтобы выманить убийцу.

Большая часть из того, что он рассказал каноникам, была правдой: ужасные воспоминания о восстании; кража золота из Берна; заточение Мьюрона. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что ввел их в заблуждение по поводу своей собственной роли, но эта ложь была необходима.

Дэниел весь напрягся, вспоминая интерес каноников к Жозефине. Заметил ли кто-нибудь, что он выдавливал из себя ответы? «Она и вправду так красива, как о ней говорят?» Воспоминания, вызванные этим вопросом, мучили его, и Дэниел вдруг пожалел, что его амнезия не была настоящей.

Он мог бы рассказать о ней гораздо больше. Он мог бы рассказать, что Жозефина Бонапарт нарядила проституток в Сен-Дени, словно школьниц, в хлопчатобумажные чулки.

Как он ее ненавидел! Ненавидел ее так сильно, что кровь закипала в жилах и мутился рассудок. Ненавидел с такой силой, как раб ненавидит своего господина. Ненавидел за то, что она владела его душой. Дэниел так глубоко погрузился в свои мысли, что едва не просмотрел Лорелею. Барри привел его к пруду. Пес уже давно нашел девушку и теперь лежал рядом.

Дэниел остановился и отвел в сторону сосновую ветку, которая закрывала девушку от его взора. Ему нужна была минута времени, чтобы собраться с мыслями, изгнать навязчивые воспоминания о Жозефине, прежде чем разговаривать с Лорелеей.

Девушка сидела у пруда, куда стекались весенние ручейки. Ее окружали деревья с только что распустившимися клейкими листочками и нежная, зеленая трава. Прижав колени к груди, Лорелея сидела, раскачиваясь из стороны в сторону.

Яркие солнечные лучи освещали ее, придав удивительный блеск ее волосам, окрашивая локоны гранатовым цветом.

Она казалась маленькой, хрупкой и очень уязвимой. Откуда-то из глубины души у Дэниела возникло сильное желание защитить ее. Усилием воли он подавил его. Он не рыцарь в сияющих доспехах, а убийца, который слишком затянул эту игру.

Но ему в голову вдруг пришла совершенно новая и неожиданная мысль. Как он мог даже подумать о том, чтобы лишить ее жизни?

Чувствуя себя неуверенно из-за происшедших в нем самом перемен, Дэниел подошел к Лорелее и сел рядом. Их окружил аромат земли и свежей травы. Девушка упрямо продолжала смотреть на воду.