Цыганская магия - Барбара Картленд Страница 28

Мальчик привязал узелок с одеждой к седлу и помог девушке забраться на лошадь.

Летиция поскакала и услыхала за спиной скрип колес — это кибитка тронулась с места и свернула на дорогу, вслед за остальными, которые уже скрылись вдали.

Должно быть, они отправились в путь сразу после того, как Летиция с королем поднялись в замок — с тем чтобы избежать расспросов, если бы король начал искать девушку.

«Не думаю, что он стал бы утруждаться», — сказала себе Летиция.

И в то же время в глубине души она знала: он думает и тоскует о ней. Так же, как и она тосковала о нем.

Теперь у нее было время разобраться в чувствах, охвативших ее в замке, столь сильных и всепоглощающих, что ей в страхе пришлось бежать.

Его поцелуи и ощущения, пробужденные в ее теле и сердце… О, она даже представить себе не могла, что когда-либо испытает нечто подобное!

Душа и плоть рвалась к нему. А что же он… Станет ли он сожалеть о том, что никогда уже больше не увидит Савийю, свою цыганскую жену?..

Кахо уже достиг конца извилистой дорожки, ведущей в долину со склона, и Летиция, не в силах преодолеть искушения, придержала его и посмотрела вверх.

Замок высился над головой — величественный и неприступный на фоне обрамлявших его горных вершин.

Все окна были погружены во тьму. Все, кроме одного!

Это было то самое, с раздвинутыми шторами и распахнутыми настежь створками. То самое, что открыла она, чтобы слышать доносившееся снизу пение скрипок.

«Интересно, что он подумал, обнаружив, что я исчезла? »

Может, он считает случившееся с ним в эту ночь просто цыганским колдовством? А Летиция — лишь мираж, прекрасное, мелькнувшее на миг видение, которое он вскоре позабудет?

Сама эта мысль пронзила ее, точно кинжал, и Летиция поняла, что в своей игре во имя спасения Стефани зашла, пожалуй, слишком далеко. Игра приняла нешуточный оборот.

Летиция пришпорила Кахо и только тут заметила над горизонтом первые сполохи рассвета.

Светлело в Овенштадте быстро, и она рассчитывала добраться до дома, когда солнце уже взойдет.

Но ее так и тянуло повернуть назад, ибо она знала — сердце ее осталось в замке, с королем.

Видимо, Кахо горел желанием как можно быстрее оказаться в своем стойле, и летел, словно птица. Уже в начале шестого Летиция увидела вдали дворец.

Ей с трудом верилось в то, что еще вчера она, выезжая из городских ворот, опасалась, что воевода не исполнит данного ей обещания, и план ее провалится.

Ведь тогда, в таборе, она просто умоляла совершить чудо, сделать так, чтобы король не попросил руки Стефани во время своего пребывания в Овенштадте.

«Если король попросит ее руки во время своего официального визита, — сказала тогда Летиция, — то великая герцогиня примет его предложение от лица дочери, и уже будет невозможно разорвать помолвку и помешать Стефани стать женой нелюбимого человека».

Она знала, что у цыган помолвка считается почти столь же священной, как и узы брака.

И еще она знала, что, танцуя для короля, посылала ему флюиды, о которых говорили с Кирилом.

В те минуты с помощью цыганской магии она хотела помешать королю влюбиться в Стефани, хотела навязать ему свою волю и сделать так, чтобы он возжелал ее.

Тогда эти надежды казались ей более чем призрачными, однако, как ни удивительно, они сбылись.

Летиция не учла лишь одного — что и сама ответит королю тем же, что и ее с неукротимой силой потянет к нему.

— Я хочу, чтоб он целовал меня! Мне нужна его любовь! — воскликнула девушка и тут же испугалась своих слов.

В этот ранний час Летиция не застала во дворе никого и сама отвела Кахо на конюшню, сняла седло и уздечку и оставила там, жевать сено.

Летиция тихонько проскользнула в дом через черный ход, на цыпочках, стараясь никого не разбудить, поднялась к себе в спальню и улеглась в постель.

Едва коснувшись головой подушки, она поняла, что заснуть не сможет, а будет лежать, вспоминая о короле, чувствуя его властные и твердые губы на своих, вновь переживая те ощущения, которые испытала, когда он начал целовать ее шею.

Теперь она знала, что означает выражение «пламя любви». Оно разгорелось в ее теле и совсем не походило на то, что она ожидала и воображала, мечтая о любви. И в то же время ощущение это было возбуждающим, всепоглощающим и совершенно упоительным.

«Но как же можно влюбиться в человека, — спрашивала она себя, — если ты видела его всего лишь раз?»

Но тут же вспомнила, как король взглянул на нее, оторвав глаза от бумаг, и она подумала тогда: «Этот мужчина не похож на всех остальных».

Судьба послала ей короля, судьба или, возможно, боги. Теперь им решать, как долго продлится их цыганский брак.

Но вдруг она в отчаянии спросила себя: кому он нужен, такой брак, если они не вместе, если никто не считает их мужем и женой.

И ей захотелось плакать — так велико и пронзительно было чувство утраты.

А потом она словно ощутила поцелуи короля на губах, огонь, разливающийся по всему телу, и новое, доселе неведомое, всепоглощающее чувство.

Это любовь, сказала себе Летиция.

Отныне весь мир был полон только ею, весь мир и небеса, и противиться этому всесокрушающему чувству было невозможно.