Ловушка для дикого сердца - Элизабет Хой Страница 28

— Но разве ты не понимаешь, дорогая, что дедушка стал совсем старым, что его дела не так хороши, как хотелось бы. Я не могу оставить вас бродяжничать на этом острове. Ведь именно об этом я хотела поговорить с тобой. Ради этого я и ехала сейчас к вам.

Эйлин выпустила руки матери из своих ладоней и отвернулась в сторону. Ее голова уныло опустилась на грудь. Она постаралась скрыть внезапно охватившую ее панику.

— Дед слишком стар для того, чтобы менять свои привычки. Он не выдержит переезда, — сказала она.

— Ладно, хорошо, мы поговорим об этом позже на Инишбауне. У нас еще много времени. — По своему обыкновению, Маура с легкостью отмахнулась от возникших на ее пути трудностей. Она стала поднимать с пола разбросанные повсюду платья, пакеты, свертки и белье. — А вот, смотри-ка, чуть не забыла, я тебе еще туфли привезла. — Она зашуршала оберточной бумагой и достала из коробки свой подарок.

Эйлин широко открытыми глазами посмотрела на мягкие сандалии из нежной телячьей кожи, на подошве большими буквами было написано «Броганз». Вероятно, в Нью-Йорке считали, что именно так должна выглядеть обувь, предназначенная для носки на скалистом острове. Кроме этих сандалий Маура привезла еще коричнево-оранжевые бальные туфли, которые подходили по цвету тюлевому платью.

— Джадсон, — Маура произнесла имя мужа с такой интонацией, словно он был где-то здесь, затерялся на полу среди ее пакетов и чемоданов, — очень хороший человек, такой мудрый, такой щедрый. Теперь, когда ты стала старше, возможно, ты станешь лучше его понимать. Если бы ты знала его, то обязательно полюбила бы. Я уверена в этом.

Эйлин не стала возражать. Что ж, это могло действительно оказаться правдой. Но сейчас слова матери звучали как-то не слишком убедительно. Для Эйлин Джадсон Росс был мифической фигурой, он существовал лишь в ее памяти и воображении. И именно он заплатил за все эти красивые вещи, которые привезла мать из Нью-Йорка.

От сознания того, что мать любит ее, у Эйлин потеплело в груди. Это тепло медленно распространялось по ее телу, словно попавший в легкие кислород. Одиночество и неуверенность постепенно оставляли ее, уступая место всепоглощающему спокойствию, которое походило на янтарный солнечный диск, неожиданно возникший на бледно-голубом небосводе и затопивший своими лучами все пространство вокруг. Этот свет не оставлял места ни для сомнений, ни для каких-либо мыслей вообще. Как странно! Мать появилась именно в тот момент, когда она была совершенно подавлена, разочарована и испугана. Казалось, с того момента, когда они встретились у пруда, прошла целая вечность. Теперь она была другой Эйлин. Весь мир вокруг нее изменился.

Эйлин сидела в большой, прохладной гостиной. Ее пальцы сжимали холодную ножку хрустального бокала с коктейлем. Она подняла глаза и посмотрела прямо перед собой — в венецианском зеркале она увидела свое неясное отражение. Желтоватое платье с бабочками, тщательно расчесанные рыжие кудри, большие темные глаза. Она и не предполагала, что может так выглядеть. Но это перевоплощение не пробудило в Эйлин ни тщеславия, ни самодовольства. Она восприняла внешнюю перемену как нечто приятное, но не имеющее слишком большого значения. Ей было важнее то, что она чувствует, чем то, как она выглядит. Именно так еще в детстве ее научили относиться и к себе, и к людям — обращать внимание в первую очередь на то, что внутри, а не снаружи, и это, наверное, единственное, что было правильным в ее воспитании.

Служанка, которую вызвала мать, помогла им обеим одеться, привести в порядок прически, сделала им маникюр. Теплая ванна, ароматизированная розовая пена, гели, скрабы, а затем неторопливое одевание — весь этот ритуал совершил настоящее чудо. Чувство неловкости и отчаяние сменились спокойной уверенностью. Роскошь, с удивлением подумала Эйлин, тоже может дать ощущение защищенности и душевного равновесия. До этого момента девушка испытывала те же чувства, только находясь в доме деда или сидя на палубе «Черной Колин».

В гостиной включили свет, так как стало совсем темно, и, наконец, начали собираться гости. В дверях появились Рила и Дерен. За ними послали слугу, и они, словно скромные вассалы, тут же пришли на зов хозяина. Леди Мелдун поприветствовала их теперь с подчеркнутой любезностью и извинилась за то, что ранее не узнала мисс Верной. Рила, в платье со слишком пышной юбкой, которое выглядело бы уместнее на более молодой девушке, казалось, осталась довольна этой встречей.

— Моя дорогая! — подобострастно воскликнула Рила, увидев нарядное платье Эйлин. — Как ты замечательно выглядишь! — Она насмешливо улыбнулась. — Оказывается, твоя мама живет в Нью-Йорке! Почему же ты скрывала это?

— Думаю, вас вряд ли это могло заинтересовать, — холодно ответила Эйлин.

Дерен в это время разговаривал с лордом Мелдуном, но, заметив, что Эйлин подошла к Риле, тут же направился к дамам. Он шутливо поприветствовал Эйлин и посмеялся по поводу ее внезапного исчезновения во время прогулки в саду. Но глубокие синие глаза Дерена были серьезны, ни тени улыбки. И, несмотря на свой оживленный тон, он выглядел несколько озадаченным. «Все дело в модном, дорогом платье и аккуратной прическе, — с грустью подумала Эйлин. — Он, наверное, просто не узнает меня!»

— Мне нужно извиниться перед вами. Я так быстро убежала, не объяснив ничего и оставив вас не с той стороны изгороди! — Если в словах Эйлин и крылся намек, то он относился лишь к Риле. Ее зеленые глаза смеялись.

Рила сердито сжала рот, который внезапно превратился в тонкую, жесткую полоску, словно она опять почувствовала горечь того унижения, которому ее подвергла леди Мелдун.

— Нам было хорошо «не с той стороны изгороди», — торопливо проговорила Рила. — Мы никоим образом не собирались мешать воссоединению вашего семейства.

— Но мы рады за вас, — миролюбиво добавил Дерен. — Думаю, ты должна быть счастлива, что встретилась с матерью.

Девушка благодарно улыбнулась ему.

— И что за потрясающая женщина твоя мама! — Рила не могла скрыть своего восхищения, глядя на высокую, стройную женщину, приближающуюся к ним.

— Да, она особенная, — с гордостью подтвердила Эйлин. Когда Маура подошла к ним, Эйлин взяла мать за локоть и притянула ближе к себе. — Это мисс Верной, мама, а это мистер Дерен.

Они обменялись любезностями и немного поговорили обо всяких пустяках. Где-то в глубине дома прозвучал гонг.

— Нам надо идти, — озорно улыбнулся Дерен. — Мы снова возвращаемся в темную часть замка «не с той стороны изгороди».

Рила вспыхнула и протянула для прощания руку миссис Росс. Этот ее жест выглядел несколько поспешным и подобострастным.

— Мы увидимся завтра. Леди Мелдун пригласила нас на бал после регаты.

— Но мы можем увидеться и раньше. Например, на регате или в парке.

— «Не с той стороны изгороди!» — Дерен снова ухмыльнулся, глядя на Рилу. Затем, уходя, он обернулся через плечо и встретился взглядом с Эйлин.

Ее глаза смеялись над шуткой и над Рилой. Девушка прижимала пальцы ко рту, словно пытаясь спрятать от него свою улыбку. Дерен подхватил ее шутку и стал ее повторять. «Мне не следовало этого говорить, — упрекнула себя Эйлин. — Мой язык всегда что-нибудь говорит, прежде чем я успеваю подумать о последствиях». Но иногда ее так и подмывало отпустить что-нибудь в адрес мисс Верной, и в подобных обстоятельствах даже святой не смог бы устоять против такого искушения!