Медовый месяц - Лиза Пламли Страница 28

Его пальцы нырнули за ворот ее рубашки и, едва коснувшись кожи, оттянули его пониже на пару дюймов, чтобы освободить место для дальнейшего письма. Дилан прикоснулся кончиком карандаша к местечку чуть ниже ключицы и медленно повел его в сторону. Стейси вздрогнула и закусила губу. Она должна оставаться неподвижной? Но это так мучительно.

Карандаш продолжал двигаться в теплых пальцах Дилана и вызывал незнакомое ощущение. Она чувствовала его горячее дыхание и испытывала страстное желание ощутить его губы и руки. «Прикоснись ко мне», — мысленно взывала она, но чувствовала только дразнящие прикосновения карандаша.

Дилан перестал писать и отступил назад. Улыбнувшись, он взял Стейси за руку и повернул вокруг, так что она встала спиной к окну. Теплые солнечные лучи, проникавшие сквозь стекло, согревали ей спину, руки и бедра. Но это тепло не могло сравниться с теплотой его рук. Стейси страстно хотела ощущать их и… ужасно хотела узнать, что он еще написал. Она опустила подбородок, стараясь прочитать неровные темно-синие буквы.

— «Заботливая», — прочитал Дилан, ведя по ним пальцем. Он поднял руки, чтобы убрать волосы с ее лица, и улыбнулся. — Я знаю, что ты заботишься о людях больше, чем кто-либо. Ты беспокоишься о них. Любишь их.

Его пальцы зарылись в волосы Стейси, привлекая ее ближе к себе.

— Люби меня, — прошептал он. — И позволь мне любить тебя.

Стейси хотела ответить, однако желание, которое сквозило в его глазах, настолько ошеломило ее, что она не могла произнести ни слова. Через некоторое время она собралась с мыслями, но Дилан снова заговорил:

— Может быть, ты хочешь, чтобы я сначала перечислил остальные причины? — Его руки скользнули вниз к ее талии и остановились на бедрах, опалив ее страстным жаром, проникающим сквозь одежду.

Дилан опустился на колени у ее ног и прильнул щекой к обнаженному животу, безошибочно отыскав несколько дюймов, не прикрытых рубашкой. Внутри у Стейси все сжалось, сердце учащенно забилось, колени ослабли, и она вынуждена была опереться о горячий подоконник. Губы Дилана прижались к ее пупку.

Вскрикнув, Стейси обхватила руками его голову.

— Что ты делаешь?

Дилан медленно поднял лицо вверх.

— Ищу свободное место на холсте, — пробормотал он. — Ты ведь хочешь, чтобы я изложил остальные причины, не так ли?

— Причины? Да…да. — Она была готова на все, чтобы только он не отрывался от нее. — Пожалуйста, не останавливайся.

— О, конечно, — пообещал он, поднимая край ее рубашки. Дилан увидел великолепную форму живота Стейси и осторожно провел кончиками пальцев вдоль пояса ее шорт. — Выглядит чудесно. Можно написать здесь?

Он вопросительно поднял брови. Стейси качнулась в его объятиях и что-то произнесла в знак согласия. Скорее это было похоже на тихий стон.

— Ты согласна? — Дилан поднес карандаш к ее пупку. Ей хотелось попросить его, чтобы он перестал мучить ее гладким кончиком карандаша и вместо этого погладил руками, однако любопытство заставило ее закусить губу и оставаться неподвижной.

Стейси кивнула.

Дилан начал что-то писать, и она ждала, вздрагивая, в то время как он выводил на ее животе какие-то слова, которые она не могла прочитать. Ей приходилось испытывать мучительно-сладостные ощущения. Ее томление мог удовлетворить только Дилан. Стейси впилась пальцами в его волосы, и дыхание ее становилось все более учащенным. Спина ее взмокла от напряжения и, побуждаемая желанием ощутить руку Дилана на своем бедре, она подалась всем телом вперед, молчаливо умоляя о новой ласке, о желанном прикосновении кожи к коже.

— Э… Если ты будешь крутиться, мне придется начать все сначала, — предостерег он.

О Боже… все что угодно, только не это. Она не переживет подобного повторения. Стейси замерла, опираясь ладонями на подоконник позади себя. На мгновение она подумала, не увидит ли кто-нибудь ее в освещенном солнцем окне вместе с Диланом, голова которого была почти у ее колен. Затем она вспомнила, что они находятся на самом верхнем этаже отеля и никто, кроме птиц, не может увидеть их.

— Мммм, — простонал Дилан, продолжая писать. Его горячее дыхание проникло сквозь тонкий хлопок. — Как хорошо ты пахнешь. Похоже на сладкий аромат меда с корицей. Так приятно… везде.

Стейси открыла рот, дрожа и задыхаясь. Она едва ли выдержит продолжение этой пытки. Что он делает с ней?

Его хрипловатый голос проникал в самое ее сердце, воспламеняя чувства. Закончив писать, Дилан поднял край ее рубашки и отклонился немного назад, оценивая написанное.

— Мне нравится.

Прохладный воздух овеял кожу Стейси, и она каким-то образом нашла в себе силы заговорить, хотя голова ее туманилась.

— Ч…что там?

Дилан коснулся пальцем одной стороны ее живота.

— «Умная», — сказал он, следуя кончиком пальца по буквам. — Достаточно умная, чтобы сделать блестящую карьеру и устроить свою личную жизнь, дав мне еще одну попытку. — Улыбнувшись, Дилан посмотрел на нее: — Ты дашь мне еще попытку?

— А как иначе расценивать то, что происходит… — прошептала она, чувствуя, как заколотилось ее сердце.

Если даже это глупость с ее стороны, то пусть так и будет, решила Стейси, приглаживая назад волосы. Теперь отступать поздно.

— «Великодушная», — продолжил Дилан, водя пальцем по следующему слову, написанному по дуге выше ее пупка. — Ты поступила очень великодушно, согласившись на этот уик-энд, чтобы никто из твоей семьи не пострадал. С твоей стороны также великодушно поддерживать дружеские отношения с бывшим мужем, каким бы плохим он ни был. — Дилан нахмурился, видимо, не одобряя проявление великодушия в данном случае. — Ты помогаешь своей семье, помогаешь молодым специалистам-фармакологам на работе…

— Хватит! — запротестовала Стейси, смеясь. Дилан вспомнил даже подробности ее работы в аптеке? В это невозможно поверить. — По твоим словам, я просто мать Тереза!

— Но только в тысячу раз сексуальнее, — сказал он, поднимая руки к ее талии. Дилан поднялся на ноги и увлек ее к круглому столу со стульями, образующими укромный уголок для завтрака у окна.

— Тогда еще ничего.

Бедро Стейси коснулось холодного гладкого края стола, и она остановилась, улыбаясь Дилану. «В тысячу раз сексуальнее, да?» Она прочитывала это в его глазах. Сознание своей привлекательности немедленно отразилось в грации ее рук и ног и придало ее бедрам и груди фатальную женскую соблазнительность, а голос приобрел манящую хрипотцу.

— Мне не хотелось бы разочаровывать тебя, — сказала она.

— Думаю, не разочаруешь, — ответил Дилан. — Это просто невозможно.

Он улыбнулся и, подняв ее, усадил на стол так же легко, как мог бы поднести чашку кофе ко рту. И с тем же пронзительным предвкушением неизбежного Стейси охнула и улыбнулась, ухватившись за его плечи.