Любви хрустальный колокольчик - Елена Ярилина Страница 28

— Милочка, не дави на жалость! Дружку твоему любезному давно пора было подумать, где он будет гнездо вить. Не понимаю, неужели вы с ним такие бедные, что не осилите снять хотя бы комнатенку, если уж нет денег на квартиру? Сейчас это не проблема, предложений полно. А у Евгении Михайловны своих забот выше крыши, незачем ей еще добавлять.

От Любиных слов бедная Танюша моментально забыла, что она маленькая и беззащитная девочка, и окрысилась:

— Как-нибудь мы уж тут разберемся и без непрошеных советчиков! У вас есть, дорогуша, своя жилплощадь, вот и распоряжайтесь там на здоровье. Здесь хозяйка не вы, а Евгения Михайловна, вот с ней я и разговариваю, а вы не лезьте, куда вас не просят!

Любаша побагровела, и я поспешила вмешаться, поскольку Танина грубость привела меня в надлежащее чувство и мне уже гораздо проще было произнести решительные слова отказа, но этого не понадобилось. Только я привстала и открыла рот, меня опередил Саша:

— Совершенно точно, что мы уедем завтра утром, говорить тут не о чем. Насчет вещей беспокоиться не стоит, мы прекрасно довезем их и на такси, не так уж их много. И уж совершенно напрасно вы волнуетесь, мадам, в отношении моих денег, никто из вас их не считал. Я сам разберусь, бедный я или нет.

Он был очень бледен, когда это говорил, и сверлил Любашу злобным взглядом. Нам всем было ясно, что именно Любино, в общем-то случайное, замечание о деньгах задело его больнее всего, но разбираться в причинах его нежданной обиды мне было недосуг. Главное, что они с Таней уезжают завтра, он сам это только что сказал, а больше меня сейчас ничего не трогало, потом обо всем подумаю.

— Завтра так завтра, ничего не имею против, но это последний срок. А пока праздник еще не кончился, есть еще что поесть и выпить, не говоря уже о чае, мы еще не пробовали пирожные, те, что вы сегодня привезли.

Таким образом я подвела черту под дискуссией и показала рукой в сторону полного стола. Но все были какие-то вялые, нерадостные, и я подумала, что, вопреки моим словам, праздник все-таки уже закончился и, наверное, пора расходиться. Саша с Таней молча, ни с кем не попрощавшись, ушли к себе.

— По-английски, — пробурчала Люба им вслед.

После их ухода довольно быстро все вдруг оживились, и оказалось, что праздновать вчетвером куда приятнее. Не только Люба с Валерой, но даже тихий Сергей стали такими веселыми и жизнерадостными, что я поняла: присутствие Саши действовало угнетающе на всех, а не только на меня одну, как мне казалось. Сережа принялся ухаживать за мной весьма рьяно и даже начал мне делать какие-то авансы, на будущее, весьма туманные, впрочем. Я сделала вид, что не поняла ничего, невзирая на то что Любаша с многозначительным видом мне подмигивала и кивала в сторону Сергея. Я улыбнулась ей в ответ, думая про себя, что завтра перенесу спокойно все ее выражения недовольства по этому поводу, потому что все самое трудное и страшное для меня уже позади. Так я искренне думала в тот момент. Увы, как правило, мы не умеем предвидеть свое будущее.

Мужчины собрались уезжать только во втором часу ночи, причем собирались с явной неохотой, конечно, жаль заканчивать такое теплое веселье, но было уже слишком поздно, да и устали все. После их отъезда, кое-как распихав продукты в холодильник и на подоконник, мы с Любашей отправились спать, глаза у обеих уже слипались. Уснула я мгновенно, как провалилась. Проснулась сама не знаю отчего, как будто домовой толкнул в бок, потом поняла, что меня разбудил страх. Полежала, не открывая глаз, — все тихо, слышно только тиканье часов возле подушки, но страх не проходил, грудную клетку словно сдавило чем-то, было больно и трудно дышать, видимо, инстинктивно я задерживала дыхание. Боясь шевельнуться, открыла глаза, было еще темно. За окнами ветер, снег шелестит по стеклам, эти такие мирные, привычные звуки немного отвлекли и успокоили меня. Я закрыла глаза, повернулась на другой бок и стала уже погружаться в сладкую дрему, как вдруг почувствовала чье-то дыхание над собой. Причем именно почувствовала, не услышала, но испугалась уже не так сильно, потому что поняла, в чем дело. Страх неизвестности, ирреальный страх был куда сильнее, а тут все было ясно — я забыла, когда ложилась спать, воткнуть ножницы за ручку двери. Немного успокоившись, решила лежать тихо, подождать и посмотреть, зачем он пришел, что будет делать. В квартире я не одна, переполох поднять всегда успею. Долгое время ничего не было слышно, наконец он шевельнулся, еще, нагнулся надо мной, страх снова начал леденить сердце, но я продолжала ровно дышать. Это, видимо, успокоило его, и я почувствовала еле заметные, легчайшие касания его губ у себя на лбу, щеках, губах. Вот он чуть-чуть коснулся рукой волос, еле ощутимо провел по шее, выпрямился, тихо постоял надо мной и пошел к двери, и, когда затворял ее за собой, она тихонько и жалобно скрипнула, это было как удар по натянутым нервам. Надо же, попрощался со мной, приласкал! И как нежно. Не человек, а живой клубок противоречий! После его ухода я еще долго лежала с закрытыми глазами, но не спала, вслушивалась в шуршание снега за окном, то ли мечтала о чем-то, то ли грезила, наконец незаметно уснула.

Утром меня разбудила Любаша, довольно бесцеремонно потрепав по плечу. Увидев, что я проснулась, она села у меня в ногах и с любопытством уставилась на меня. Спросонья я никак не могла понять, чего она от меня хочет. Наглядевшись досыта на мою заспанную физиономию, но так ничего и не услышав, Люба недовольно нахмурилась и буркнула:

— Ну, давай, подруга, колись, рассказывай. — Заерзала, усаживаясь на постели поудобнее, и добавила грозным тоном: — Да смотри не ври мне!

Я по-прежнему не могла взять в толк, о чем она спрашивает, чего требует от меня.

— Я никак не пойму, что ты хочешь услышать? И почему такая срочность? Давай еще поспим, ну хоть немножко, а?

И я стала укладываться, намереваясь еще поспать, но вдруг вспомнила и резко подскочила в кровати:

— Ой, я совсем забыла! А Саша с Таней где? Еще спят, наверное, вот черт, вставать надо.

— Ну, подруга, ты даешь! Ты бы попозже спохватилась. Они уж часа два как уехали, злые, как бесы, кофе пить не стали, в мою сторону даже не посмотрели, ну, я плакать по этому поводу не стала. Я-то думала, что ты специально не встала к их отъезду, а ты, стало быть, просто проспала! Ну ладно, хватит зевать да глаза тереть, ты будешь мне рассказывать или нет? Я вся горю от любопытства и нетерпения, а ты позевываешь да тянешься!

— Любаш, ну что ты, право! Я не выспалась, а ты пристаешь со всякой чепуховиной. Лучше пошла бы и занялась чем-нибудь хорошим и полезным.

— Вот как, значит! И чем же это я должна заняться, по-твоему?

— Вчера утром у тебя получился просто роскошный омлет. Можно было бы повторить или новое что-то придумать, да и кофе бы не помешал.

— Слушай, радость моя, да ты вконец обнаглела, теперь еще прислугу из меня хочешь сделать. А что, интересно, твое сиятельство будет делать, пока я буду готовить, опять завалится спать?

— Нет, к сожалению, спать у меня уже не получится, да если бы и получилось, разве ты дашь? Нет, мое сиятельство пойдет чистить зубки и принимать душ, а что?