Вторжение любви - Бонни Вэнэк Страница 28

Все эти чувства обуревали ее до того, как она увидела в парке плачущую Аманду.

Но кое-каким событиям все же удалось возродить в сердце Джасмин надежду. Ее поиски респектабельной газеты, и которой она могла бы публиковать очерки из Египта, увенчались успехом. Редактор пообещал вполне достойный гонорар за рассказы о племени аль-хаджид и репортажи о ходе раскопок Дэвиса в Долине царей. А это уже что-то.

Служанка в белом чепце и накрахмаленном переднике принесла чай на блестящем серебряном подносе. Тетя Джасмин вежливо расспрашивала Томаса о семье. Тот в свою очередь интересовался школой герцогини. Джасмин так перенапряглась от необходимости сохранять вежливую улыбку, что у нее заболели скулы. Дядя Грэм и Томас принялись живо обсуждать чистокровных жеребцов.

– Я доверяю вашим знаниям, Уолленфорд, но некоторые молодые кобылы могут быть чересчур норовисты и неуправляемы. Как ты собираешься справиться с такой лошадью, когда купишь ее? – спросил герцог.

Дядя Грэм и тетя Джиллиан, разливавшая по чашкам чай, не видели двусмысленного взгляда, брошенного Томасом на Джасмин.

– Лошадь можно укротить. Она должна знать, кто ее хозяин. Я не сомневаюсь, что мое обхождение поможет усмирить самую норовистую арабскую кобылу. Если бы такая дикарка попала ко мне, я начал бы с нежных уговоров и убеждал бы ее до тех пор, пока она не станет послушной. А потом я оседлал бы ее и скакал до тех пор, пока она не успокоится.

Джасмин едва не поперхнулась. Когда-то оброненная ею фраза: «Я жеребенок, глупый, а не кобыла!» – бумерангом вернулась к ней. У Джасмин так дрожали руки, что она едва не опрокинула чашку с чаем, заботливо переданную ей тетей.

– Наверняка многие лошади предпочли бы сбежать, чтобы не быть укрощенными вами. Вам не кажется, что вы слишком самоуверенны? – заметила Джасмин.

– Арабских скакунов необходимо сдерживать. Могу вас заверить: нет ни одной молодой или взрослой кобылы, которая не стала бы счастливее после бешеной скачки. Я очень хорошо забочусь о том, что принадлежит мне, – ответил Томас.

– Я видел Томаса в седле, Джасмин. Он прекрасно обращается как с молодыми, так и с опытными лошадьми, – заметил герцог, неподозревающий о том, что в словах молодых людей есть скрытый смысл.

– Чтобы справиться с арабским скакуном, необходимо особое искусство, – добавила герцогиня.

Раздосадованная, Джасмин откинулась на спинку стула. Какого черта здесь делает Томас? Они обсуждали предстоящую поездку в Египет, и Томас выразил желание купить нескольких лошадей, но почему…

Джасмин вздрогнула, осознав, что дядя обращается к ней.

– Томас едет с нами в Египет, Джасмин. Он хочет купить в племени аль-хаджид несколько чистокровных кобыл.

Кровь отлила от лица девушки.

– Но…

– Мы оба будем сопровождать тебя. У тебя будет достаточно времени для расследования и написания очерков, пока мы будем заниматься покупкой лошадей.

Томас украдкой посмотрел на Джасмин.

– Джасмин пишет? – раздался его глубокий голос. Никто не заподозрил иронии.

– Один из газетчиков весьма заинтересовался ее репортажами о путешествии. – Герцог бросил полный обожания взгляд на племянницу.

– Вы будете удивлены моими многочисленными талантами. Я хочу посетить племя аль-хаджид и записать его историю прежде, чем оно закончит свое существование. Я также побываю на раскопках мистера Теодора Дэвиса и напишу для газеты очерки об этих своих путешествиях. – Заметив во взгляде Томаса скуку, Джасмин поспешно добавила: – Публиковать мои очерки будет «Лондон дейли форум» – обретающая популярность и очень уважаемая газета.

Наконец в глазах Томаса вспыхнул интерес.

– Любопытно. Звучит… так научно. Сначала я подумал, что вы говорите об этих неприятных статьях, что зачастую публикуют популярные газеты и журналы. Взять хотя бы колонку, о которой сейчас все только и говорят. Как она называется?

– «Голубая кровь», – подала голос тетя Джиллиан. – Я согласна. Это отвратительно.

Ее лицо действительно густо покраснело, или ей это лишь показалось?

– Насколько я понял, автор насмехается над леди Амандой. Весьма неприятно. Уверен, вам ужасно хочется поколотить его, – предположил герцог.

– Я подумал о нескольких способах наказания. – Взгляд Томаса остановился на Джасмин.

Помертвев от ужаса, она решила никогда больше не участвовать с ним в чаепитиях.

– Интересно, кто автор этих статей? Наверняка кто-то знакомый, обладающий литературным даром. Кто бы ни был этот человек, он или она очень точно подмечает то, что происходит вокруг, – продолжал между тем дядя Грэм.

При этих словах рука герцогини, подносящая чашку ко рту, замерла.

– Грэм, неужели ты всерьез предполагаешь, что автором может быть леди?

– Вполне возможно, – заметил герцог.

– Нет, я сомневаюсь, что подобные вещи пишет женщина. Женщины в принципе не могут быть столь язвительными и жестокими, – возразила тетя Джиллиан.

Джасмин ощутила жгучий стыд. Она очень ценила мнение своей тети.

– Во всяком случае, многие из них, – согласился Томас. – В большинстве своем женщины нежные и кроткие создания, неспособные выплеснуть столько яда на мою сестру.

Герцог погрузился в размышления.

– Если только у автора нет на это веской причины. Или же он считает свои действия оправданными. Сарказм – это искусство, но я начинаю думать, что за этими статьями кроется нечто большее, нежели простое желание поупражняться в острословии. – Герцог повернулся к Томасу: – А вы как считаете? Почему ваша семья стала объектом язвительных замечаний этого анонимного автора?

У Джасмин пересохло во рту, когда Томас на мгновение задумался.

– Мне кажется, этот автор обладает настоящим талантом и способен на создание чего-то гораздо более ценного, нежели эти незначительные заметки. Я очень надеюсь, что он или она вовремя остановится и проявит свой талант в иной области.

– Интересно, – задумчиво произнес дядя Грэм. – Вы говорите так, словно восхищаетесь автором, но осуждаете его действия.

– Так и есть, – тихо ответил Томас, бросив взгляд на Джасмин. – Так оно и есть.

Она сидела на гобеленовом сиденье, маленькими глотками отпивая чай из тонкой фарфоровой чашки. С прямой спиной, одетая в платье цвета слоновой кости, отделанное розовым кружевом, Джасмин выглядела восхитительно. Ее кожа цвета гречишного меда блестела подобно отполированному янтарю. Сама вежливость. В мочках изящных, похожих на раковины ушей, светились аккуратные жемчужные сережки. Манеры Джасмин были столь же изысканны, как и у любой благопристойной английской леди. Бурлящая же в ее душе страсть зажигала кровь подобно палящему египетскому солнцу. Томас продолжал исподволь донимать Джасмин, дразнил ее, заставляя потерять контроль над собой.